То был серьезный шаг вперед в юридической борьбе за права человека — у адвокатов появился способ призвать корпорации к ответу. Коллингсворт был в восторге. «Мы вели с ними переговоры, и наконец-то у нас есть возможность заставить их прислушаться, — говорит он. — Можете мне поверить, тут-то они и призадумались». Его адвокатская группа тут же подала иски против корпораций за различные совершенные во всех концах света несправедливости, в том числе против ExxonMobil, которая платила жестокому диктатору Индонезии Сухарто за безопасность своего нефтепровода, и против филиала Del Monte в Гватемале, который вел переговоры с военизированными отрядами, после чего началась кампания запугивания и пыток членов профсоюза.
Дэн Ковалик в своем Питтсбурге внимательно следил за растущим применением закона о правонарушении против иностранцев и в 2001 году обратился к Коллингсворту за помощью — он хотел подать аналогичный иск против Coca-Cola. Коллингсворт с энтузиазмом приветствовал эту идею и вместе с Коваликом отправился в мае 2001 года в Колумбию за свидетельскими показаниями. По возвращении, 20 июля 2001 года, они подали иск против двух ботлеров, Bebidas у Alimientos и Panamco, а также против Ричарда Кирби и его сына Ричарда Кирби Килланда, против Coca-Cola Colombia и самой Coca-Cola Company. Все эти физические и юридические лица, согласно формулировке иска, «нанимали, оплачивали или иным способом вступали в соглашение с неправительственными вооруженными силами, которые с крайней жестокостью пытали, убивали, незаконно удерживали или иным способом принуждали руководителей профсоюза к молчанию».
Коллингсворт и Ковалик доказывали, что дело это напоминает иски против Unocal и ExxonMobiclass="underline" опять американская корпорация способствовала насилию ради своей финансовой выгоды. Но было и одно существенное отличие: по мнению профсоюзных юристов, даже если Coca-Cola не вступала напрямую в заговор с военизированными отрядами, она делала это через посредство своих ботлеров, и, учитывая, насколько бдительно Coca-Cola контролирует подобные компании в других странах, можно утверждать, что это все равно как если бы компания делала это напрямую.
«Не может быть, чтобы корпорации не было известно о проникновении боевиков на заводы, об убийствах профсоюзных лидеров, — рассуждает Коллингсворт. — Когда погибает один человек, можно сказать: "О, подумать только!" Погибает второй: "Ох, надеюсь, это не повторится". Далее — номер третий, четвертый, восьмой. В какой-то момент уже нельзя отрицать, что они это знали и готовы смириться с таким положением вещей, раз это хорошо для бизнеса».
Помимо соглашения ботлеров, где во всех подробностях указывалось, как они будут производить и продавать продукцию Coca-Cola, в распоряжении корпорации имелись еще и четвертая доля Panamco и два места в совете директоров — это, по мнению юристов, обеспечивало Coca-Cola непосредственный контроль над компанией. В Bebidas корпорация располагала такой властью, что смогла воспрепятствовать продаже этой компании: Кирби и его сын сообщили колумбийским следователям, что через год после убийства Хиля они пытались продать компанию и даже нашли покупателя. Оставалась только одна проблема: «Я просил у Coca-Cola Company разрешения продать компанию, — рассказывал Кирби Килланд, — но мне отказали... Мы можем, если хотим, продать сам завод, землю, грузовики, все оборудование в Урабе, но нет гарантии, что Coca-Cola согласится передать франшизу новому владельцу».
При таком уровне контроля ботлеров со стороны головной компании ситуация в Колумбии, по мнению Коллингсворта и Ковалика, ничем не отличалась от положения в Гватемале в 1980-х, когда Coca-Cola под давлением монахинь напрямую вмешалась в соглашение по франшизе Троттера, поскольку в той стране убивали рабочих. Coca-Cola, аргументировали юристы, могла остановить насилие или, в крайнем случае, разорвать контракт с любой колумбийской компанией, которая нарушала подписанные корпорацией международные стандарты труда. Корпорация не сделала этого по той же причине, по которой Chiquita годами не уходила из страны, продолжая платить убийцам из AUC — попросту не хотела расставаться с доходами. Coca-Cola Company, само собой, яростно опровергала подобные умозаключения. Как только был подан иск, штаб-квартира в Атланте выразила полнейшее недоумение, заявив: «Где бы мы ни действовали, мы придерживаемся высочайших стандартов этики» (пустые слова, разумеется, ибо следом тот же представитель компании сказал, что «Coca-Cola Company не распоряжается... никакими заводами в Колумбии»). Panamco и Кирби со своей стороны не отрицали тот факт, что жертвами военизированных отрядов становятся рабочие, но напрочь отрицали какую-либо свою связь с этими отрядами. «Тут уж либо они вас используют, либо вы их, — пояснял Ричард Кирби. — В один прекрасный день они пришли на завод. Они остановили работу, поставили всех к стенке, начали стрелять. А теперь это представляют как нашу вину».