Вдохнув, казалось, разряженного этим чудом природы воздуха с примесью аромата экзотической растительности, Мирия с улыбкой сказала:
— Красиво, не правда ли?
Она приметила это местечко, ещё когда вместе с Кейн добиралась до пещеры.
От увиденного перевело дух, даже икота Хелен пропала. Остальные любовались прекрасным видом. Галатея, встав позади Мирии, легко шепнула ей:
— Вернемся сюда позже? Вдвоем?
— Конечно, вернемся, Галатея… — мечтательно прошептала Мирия.
И пока наставницы переговаривались между собой, Джин присела у кромки небольшого водоёма и зачерпнула воды в ладони, чтобы умыть лицо.
— Ого, — удивленно отметила она — вода оказалась ледяная, — бодрит.
Если бы её слышала в этот момент Денёв, уже сбросившая большую часть формы и смело шагнувшая вперед, она, вероятно, подумала бы, прежде чем сделать такой шаг.
— Ну как? — Хелен и вовсе собиралась нырнуть с ходу.
Ван Лейден едва могла разжать зубы, но пропустить такую возможность подшутить над Хелен…
— Немного прохладненькая, — выдала девушка, умудрившись на мгновение успокоить дрожащие зубы, — но купаться можно.
«Она мне этого точно не простит», — подумала про себя Ван Лейден.
— Ха! Немного прохлады в этой жаре никогда не помешает, — ухмыльнулась Майер и нырнула с ближайшего камня рыбкой.
Через пару секунд на всю округу прозвучало одно короткое, но очень хорошо передающее всю полноту эмоций Хелен слово: «Бляяя!»
========== Эпизод 30. Окончательное решение ==========
Европа резко вскочила на постели, схватившись за голову. Писк электронного будильника в последнее время заставлял её чувствовать нечто вроде паники. Странно, после того как они отрубились при операции «Колыбельная-2», прошло уже много времени, проверки ничего не выявили, но порой вдруг случались такие вот внезапные приступы. Или, может, это просто связано с работой. К черту это самокопание. Есть проблемы посерьезнее.
Ленивая довольно грубо толкнула ту, что лежала рядом с ней на кровати. Она свернулась калачиком и боялась пошевелиться. С одной стороны в валькирии это вызывало легкое незаметное сожаление, но с другой она ощущала собственную власть над ней. «Рафаэла прибьет меня, если узнает, что я ночью вытворяла».
— Эй, мелкая, давай просыпайся и выметайся отсюда. И только попробуй пикнуть. Сегодняшнее покажется невинной игрой. Я возьму с собой Офелию, а уж она тебя так отделает, что имя свое забудешь. Так что ни слова об этом, ладно, пупсик?
— С-сейчас… — Присцилла медленно и робко поднялась с кровати, закрывая едва начавшую расти грудь и промежность руками.
Скрючившись, она прошлёпала в ванную и толкнула дверь плечом. После вчерашнего очень больно двигать ногами, между которых всё в разрывах и запекшейся крови.
У Джинтеле до сих пор в голове не укладывалась, что одна из соратниц могла сделать с ней такое. Даже несмотря на ноющие раны, она не могла поверить своим совсем свежим и до ужаса детальным воспоминаниям.
С самого начала никто из Карателей не проявлял к ней особого интереса. За исключением случаев, когда они заставляли её таскать собственное снаряжение или отдавали приказы. Дальше этого никогда не заходило.
Но с недавнего времени Ленивая начала предпринимать попытки завести что-то вроде дружбы с ней. Будучи неспособной различить хоть какой-нибудь подвох, да и вообще обрадованная тем, что кто-то из старших валькирий обратил внимание на неё, Присцилла ответила на это дружбой.
Однако дружественные отношения очень быстро скатились в какое-то извращённое подобие любовных. А после «Колыбельной» Европа затащила её в свою личную обитель, в эту отвратительную комнату, охваченную полумраком. А на попытки сопротивления со стороны Джинтеле Ленивая отвечала: «Этому бесполезно сопротивляться, пупсик. Так уж у нас устроено, что младшенькая ублажает старших. Сначала я, потом тебя оприходует Офелия. А затем и не заметишь, как окажешься в одной постели с Шрайк!» Уже осознав безвыходность, Присцилла только спросила: «Что же делать?» На это Ленивая сказала: «Учись жить в этом дерьме, пупсик».
И к мольбам остановиться валькирия глуха. Каратели глухи ко всему. Даже к своим соратницам.
И вот теперь, пытаясь хоть как-нибудь прийти в себя, Присцилла стоит у зеркала. На одной из её грудей отпечатки зубов. И ведь еще чуть-чуть, и Европа запросто откусила бы ей сосок.
Вдруг Джинтеле заметила одну странную вещь.
Из отражения на неё смотрело нечто, очень похожее на неё саму. Но только этому нечто было куда больше в плане возраста. Излучающее годами накопленную суровость лицо под гладкими короткими локонами золотистых волос, сформировавшиеся груди с торчащими сосками тоном чуть светлее бледной кожи, плоский живот с проглядывающими мышцами пресса. Оно напоминало львицу, крепкую и мощную, под шкурой которой двигалась сама сталь, готовую броситься в любой момент.
Присцилла замерла, смотря на свою проекцию из будущего.
Перед глазами возникали копошащиеся, как черви, столбы красных тонких линий цифр. Они беспрерывно дрейфовали по всем нейронам мозга, с едва различимыми щелчками отскакивая от стенок черепа и впиваясь назад в извилины.
Губы Джинтеле задрожали. Губы Джинтеле-старшей — тоже. Они, отражение и валькирия, даже моргали одновременно.
«Убей эту суку», — послышался голос Присциллы, более взрослый и пугающий. В нём что-то такое, от чего юная валькирия покрывалась мурашками.
***
Европа с недовольством оглядела постель, смятую и грязную от крови Присциллы. «Заставлю эту сучку все отстирать, а потом тут же трахну, чтобы снова пришлось всё делать заново», — ухмыльнулась Ленивая, даже не услышав, как в комнату прокралась её напарница Офелия.
-Так-так-так, — процокала Кнутлинг языком, а Европа резко вздрогнула и обернулась.
— Твою мать, Фели! Какого хера?
— Замок — говно. Отмычкой на раз открывается.
— А тебя не учили, что вламываться туда, где закрыто, нехорошо?
— Сказала та, которая выбивала ногой двери гражданских в Капстаде, — хохотнула Кнутлинг. — И вообще, могла бы и поделиться со мной. Мелкая — наша общая собственность.
— Она в ванной комнате. Если так хочешь, можешь пойти и дотрахать её.
— Да я бы с радостью, только времени мало. А ты знаешь, как я не люблю всё делать в спешке. Шрайк приказала найти вас и быть готовыми через полчаса. Она отправилась к совету на совещание.
— Совету? Вчера же здесь был только Даэ, — в недоумении спросила Европа.
— Они прилетели сегодня ночью, пока ты развлекалась. Ты ведь понимаешь, что готовится что-то очень важное?
Дверь ванны распахнулась, и на пороге замерла Джинтеле, дрожа всем телом при виде двух мучительниц.
И без того наэлектризованные мысли ускорились ещё, превратившись в размывчатый поток. Бежать? Нет — перехватят. Закрыться в ванной? Сломают дверь. Просто стоять и ждать, пока в них разыграется аппетит к юному нежному телу? Что же делать?
Промытые раны и укус начало колоть, будто в них тыкали шилом и разворачивали ещё сильнее.