Машина остановилась, пофыркивая мотором. Мотор работал на старинном топливе – производное от переработки нефти. Хорошо хоть не паровая тяга, а то бы до утра не добрались до места. Хлопнула дверца кабины, раздались придушенные голоса. Вероятно, водитель предъявлял документы охране тюрьмы. Если, конечно, их привезли в тюрьму. Что-то монотонно загудело и раздался скрип и скрежет железа. Везде у них железо! Очевидно, открываются ворота. Машина тронулась и, после двух-трех резких поворотов, остановилась. Мотор заглох, словно остановилось больное сердце загнанного животного, заставив содрогнуться весь остов машины в предсмертной судороге, и все замерло.
Открылась дверь конуры на колесах. Яркий свет фонарей ворвался внутрь и заплясал на лицах сидящих на лавках.
– Выключи, гроб твоей матери, фонарь! – заслоняясь рукой, гаркнул на местном языке господин старший конвойный солдат, бывший в машине.
– Которые тут арестанты? Выходи! – сказали с улицы, направив свет фонарей в небо так, что стали видны их лица. Обычные лица людей. Людей, одетых в коричневую форму.
Захваченная команда "Орла", не понимая ни слова, тем не менее отлично все поняла, выгрузилась из машины, разгибая затекшие спины. Под ногами зашуршала крупная щебенка (шалишь, парень, у нас нигде бесшумно не пройдешь). Фонари качались на ветру. Высоченный каменный забор заслонял горизонт. Колючая проволока. Вышки. На вышках – солдаты. Прожектора ярко освещают унылый двор, где не на чем остановиться глазу. Отдаленный лай и вой собак угнетали душу. Так и есть – тюрьма!
– Стоять смирно! – взяли инициативу в свои руки и глотки местная охрана.
Арестованных проверили на предмет наличия незаконных вещей личного пользования. Не найдя ничего в карманах и за пазухой, а так же в ботинках, задержанным знаками и бесцеремонными жестами велели обуться, построиться друг за другом и приказали следовать за ведущим конвоиром. Сзади присоединилась остальная охрана. Их ввели в каменное здание, примитивно выкрашенное снаружи мелом. Посты, решетки, звяканье ключей, охрана с оружием. Старший конвоир с крейсера предъявлял постовым документы на арестованных. Документы с пристрастием проверялись, и процессия двигалась дальше, до следующего поста. Наконец, они попали в огромное помещение. Потолок терялся где-то в слепящей вышине. После недолгой бюрократической волокиты арестованных сдали тюремному конвою, экипированному в основном дубинками. Только у нового старшего конвоира было личное оружие, висевшее у него на поясе в застегнутой кожаной коробке. Терпеливо стояли. Тюремщики получали какие-то инструкции по телефону – старинному аппарату связи без возможности видеть собеседника. Время от времени старший тюремный охранник отвечал в загнутую кренделем трубку на своем варварском наречии. Из этих ответов Хорнунг уловил только два знакомых, часто повторяемых слова – это староамерикано-английское "фак" и общеславянское "мать". Наконец все выяснилось. Оказалось, что ждали переводчика, знавшего общефедеральный язык, которым не владела местная охрана.
Переводчик прибежал (именно так!), запыхавшись. Это был маленький плешивый человечек, интеллигентного вида, в очках, с жалким, мокрым от пота пучком волос, едва прикрывавших большую плешь. Он глянул умными глазами на арестованных, поздоровался кивком головы и присоединился к скованной цепями группе, став как бы еще одним заключенным. Хорнунг впервые увидел умный взгляд за все время общения с великофриканцами и ощутил странное чувство, что теперь их не трое, а четверо. Потому что человечек явно давал понять своим поведением, что к охране тюрьмы не имеет никакого отношения. Он с удовольствиям бы пожал руку каждому из членов задержанного экипажа, но постеснялся или побоялся солдат с черными погонами Внутренних Войск.
Потом их завели в какую-то служебную комнату, оказавшуюся кабинетом врача. Здесь их наконец-то расковали и подвергли медосмотру – примитивному и довольно унизительному. Врач через переводчика задавал разные дурацкие вопросы, типа: не склонен ли кто-либо из них к гомосексуализму в его активной форме? Про пассивную не спросил, потому что уже проверил. Или давно ли им делали прививки от черной оспы? Узнав, что члены экипажа "Орла" вообще не слыхали о такой болезни, врач впал в кратковременную задумчивость. Потом чиркнул что-то на бумажке, и отослал бравых ребят к медсестре. Миловидная куколка (потому что члены экипажа уже два месяца не видели женщины) с асимметричным лицом сделала им инъекцию какого-то лекарства. Инъектор, как ни странно, был безигловой, современный. Где они его достали? Переводчику тоже вкатили дозу, за компанию, прежде чем он успел сказать, что он, собственно, свободный гражданин Великой Фрикании, правда, к несчастью, является штатской сволочью, но не всем же быть героями, надо кому-то и науками заниматься; он, к примеру, филолог, живет неподалеку…