7
С замиранием сердца, он уразумел, что находится в обычном физическом пространстве, что бездна Гиннунгагап каким-то непонятным образом соединяет трансфизический мир с обычным Эйнштейновым. И сразу стало ясно, что если бы он тогда, будучи "линией", не воспротивился общему движению, то космическое течение затянуло бы его сюда вместе со всеми прочими, и ему бы не пришлось странствовать в потустороннем мире так долго, может быть, непростительно долго.
В первые мгновенья он обрадовался, что вырвался, наконец, в привычную, предсказуемую среду, в мир живой, актуальный. Но потом его охватил ледяной ужас чудовищной агорафобии. Куда ни глянь – БЕЗДНА! БЕЗ ДНА! Что может быть страшнее? Как опытный астронавт, Хорнунг, конечно, повидал просторы спейса. Но одно дело смотреть в черную пропасть из иллюминатора, сидя в удобном кресле корабля, и совсем другое дело – выйти из корабля наружу, в космос. Но третьей степенью ужаса человек охвачен, когда в близи нет даже ракеты – этого подобия тверди, нет и спасительного фала, даже скафандра нет, дающего хоть какую-то иллюзию замкнутого пространства.
Бесконечная вокруг пустота вызывала ощущение ледяной глыбы в животе. И разум в спокойствии удержать было так же трудно, как взбесившуюся лошадь. И опять та же мучительная неопределимость: парите ли вы неподвижно или несетесь с бешеной скоростью? Без привычных ориентиров ответить на этот вопрос никак нельзя.
Чтобы побороть страх пустоты, он пытался опереться взглядом на звезды. И вот что странно, он видел звезды не как условную и плоскую проекцию на сферу, а воспринимал их объемным зрением. Стереоэффект был настолько сильным, словно параллакс его зрения составлял многие тысячи километров.
Наконец он обуздал смятение чувств. Успокоил себя тем, что душа его бессмертна и неуязвима даже для вакуума, а потому случиться с ним ничего не может против его воли. Вообще воля, как вскоре понял Хорнунг, это мотор души. Мотор в буквальном смысле.
Когда он перестал паниковать, то почти тотчас же узрел спасительную Ариаднову нить. Это была его Серебряная Нить Жизни. Как он мог забыть о ней! Она вела к тесной звездной тройке, несомненно, в систему Гентор, туда, где находилось его тело. Осторожными пальцами, затаив дыхание, он поймал её, невесомую серебристую паутинку, и, ощущая невероятную щекотку в области темени (щекотку души!), слегка потянул на себя. Или это душа потянулась к телу. Как бы там ни было, но он буквально в считанные мгновения оказался в системе Гентор.
Голубой гигант Гентор А, вокруг которого вращалась Великая Фрикания, господствовал в этом тройственном союзе. Красный карлик – звезда Гентор С – покорно следовал в его царственном фарватере, волоча за собой на цепях гравитации планету-гигант Крэгар. Там, на ужасной каторге, прозябали друзья капитана Вёльда Хорнунга – штурман и второй пилот Гельмут Зальц и бортинженер Байрон Фалд. Все вместе они составляли экипаж сухогруза "Орел", в качестве служащих "Спейс транспорт корпорейш".
Отдаленный компонент системы, желтый карлик Гентор В, с её планетой Полигон, с которой все и началось, виднелся как мелкая, потерянная кем-то монета.
Пропуская меж пальцев Серебряную нить, как нить Ариадны, Хорнунг погрузился в плотные слои атмосферы Крэгара. Пройдя через вечный грозовой фронт: зарницы молний, канонада грома, косые ливни, – страждущая душа узрела ограду зоны, лагерные постройки: бараки, хозблок, корпус администрации, увенчанный куполом, и, похожее на старинную крепость, криогенное хранилище тел. Именно туда и тянулась путеводная нить.
Стояла дождливая и, должно быть, холодная ночь. Впрочем, бесплотный призрак Вёльда Хорнунга об этом мог только догадываться. Физические препоны этого мира на него не действовали, его структура была тоньше окружающей грубой вещественности. Это было его преимуществом, но одновременно и недостатком. Он мог войти в хранилище прямо через гранитные стены, но что делать дальше спасатель не имел ни малейшего представления.
И вот предстала перед ним вся крепость с черными изломами теней, которые сползали по скалистым скатам и бесшумно рушились во рву. Неясный свет из зарешеченных окон разбавлял потемки, делясь на клетки, ложился маслянистыми пятнами на тесаные камни, которыми был вымощен двор. Вытянув невидимую миру руку, капитан шагнул сквозь мокрую, шершавую на вид стену.