Ничто не злило меня больше, чем люди, делающие поспешные выводы, они не имели права этого делать.
Эли повернулась к нему и представила нас.
— Гейб, это Джаред. Мы с ним вместе выросли и были лучшими друзьями.
Она нерешительно посмотрела на меня.
— Джаред, это Гейб.
Гейб. Конечно, мудак был Гейбом. Тот же самый парень, который попытался заставить ее приехать, чтобы «зависнуть» с ним посреди ночи.
Я протянул ему свою руку.
— Рад с тобой познакомиться, Гейб.
Он с силой пожал мою руку.
Предупреждение.
— Аналогично, — сказал он, грубым голосом.
Мне захотелось рассмеяться. Он, черт побери, издевался надо мной. Он предупреждал меня?
Смотря на него сверху вниз, я сжал его руку, обещая про себя, что сделаю все, чтобы защитить Эли. Защитить от него, от себя, от любого, кто хоть на минуту попробует подойти к ней. Ведь очевидно, что этот кретин не заслуживает ее, ничуть не больше, чем я. Я мог видеть это в нем, все было написано на его самодовольном лице, в его глазах, этот симпатичный парень был хорошим игроком. Прекрасно.
Непроизвольно моя рука сжала его, когда я представил их с Эли, и видения поплыли в моей голове, как какой-то чертов фильм ужасов, который ты на самом деле не хочешь смотреть, но не можешь оторвать взгляд, где кровь, кишки, и никто не останется в живых. Когда я был ребенком, такие фильмы всегда вызывали кошмары, до тех пор, пока причина моих кошмаров не стала реальной и совершенно невыносимой.
Когда подумал о ней с ним, я почувствовал себя почти так же.
Я отошел от него, и Эли снова взяла мою руку.
— Пойдем, найдем хорошее место, чтобы посмотреть фейерверк.
Её голос прогнал плохие мысли, я повернулся и нежно ей улыбнулся, игнорируя парня, который с явной ненавистью прожигал мне затылок.
Вместо этого я сфокусировался на ее словах, которые звучали так чертовски мило, как раньше, когда мы сломя голову искали лучшее место в парке. Мы были так близко, что каждый грохот от фейерверка проходил через наши тела, и мы пытались увернуться от кусочков пепла, которые падали с неба.
Она привела меня на лежак, который находился на открытом пространстве. Толкнув меня в бок, усмехнулась.
— Садись.
Подняв брови, я ухмыльнулся, но сделал, как мне сказали. Я сел сбоку, ноги оставил на земле. Эли устроилась на траве и инстинктивно мои колени раздвинулись, освобождая место для нее. Она расположилась между моих ног, потом немного придвинулась и положила голову на внутреннюю сторону моего бедра. Затем она выпустила хриплый вздох, как будто это единственное место, где ей бы хотелось сейчас быть, и шёпотом сказала:
— Я так рада, что ты здесь, Джаред.
Желание стремительно пронеслось по каждому сантиметру моей кожи и отдалось внизу живота. Я ничего не мог сделать, чтобы как-то это остановить, я сразу стал твердым, от ее прикосновения, от хриплого вздоха, от запаха ее волос, который окончательно запечатлелся в моей голове.
Ночь опускалась, распространяясь по небу, и темнота укутала Эли и меня в кокон. Жара пошла на спад, тепло дня начало рассеиваться в ночи.
Многие во дворе успокоились и уселись на свои места, ожидая шоу, которое должно вот-вот начаться. Все вокруг погружалось во мрак, и в тот момент остались только мы вдвоем.
С первым взрывом Эли подпрыгнула. Одинокое громыхание дошло до поверхности земли, вибрируя под ногами, и долгий свист раздался после взрыва цветов в небе.
Она тихо вздохнула, как делала это раньше. Прекрасные воспоминания, внезапно всплыли в моей голове. Как кончики ее нежных пальчиков взлетели ко рту, наблюдая с восторгом.
Я был бессильным и не понимал, что делаю, запутывая пальцы в ее волосах, привязывая себя к ней еще больше, даже если это был всего лишь на миг. Я не мог оторвать себя от нее и отпустить — это было невозможно.
Красные, голубые, белые линии струились по небу, освещая тьму над нами, увеличивая напряжение, затем падали до появления новой волны.
Кровь неслась по моим венам. Так много времени прошло с тех пор, как я был так близок с кем-то. Часть меня боролось с этим, зная, что я должен оттолкнуть ее. Но большая часть меня хотела остаться, даже если это на какое-то время. Я был одинок так долго. Это было неправильным, хранить все эти воспоминания, удерживать где-то, пока я превращался в ничтожество.