Две секунды спустя Кристофер открыл ее. Холодный воздух подул на мое лицо из кондиционера, и Кристофер распахнул дверь, чтобы я вошел.
— Заходи.
— Это действительно круто для тебя, — сказал я, когда зашел внутрь, и посмотрел на окружающее меня пространство. Это была большая, открытая комната, гостиная слева, справа кухня с небольшим круглым столом. Зоны были разделены невысокой барной стойкой с тремя стульями перед ней. Диван стоял в середине гостиной. За ним, большие раздвижные стеклянные двери вели на маленький балкон.
Кристофер указал на диван.
— Чувствуй себя как дома. Эли и я довольно редко здесь находимся. Я ничего не буду делать этим летом, кроме как сидеть на попе ровно, потому что думаю, выпускной год будет зверским, а Эли работает в маленьком ресторанчике, пока летом нет занятий.
— О, да? Что ты изучаешь? — спросил я, Кристофер никогда не был заучкой.
Он пожал плечами.
— Просто получаю степень бакалавра в бизнес-администрировании. Понятия не имею, что собираюсь с этим делать, но, дерьмо, мои родители копили все эти деньги для меня, чтобы я пошел в колледж. И я понял, что просто должен выполнить это.
— Это здорово. Я уверен, что ты разберешься с этим.
— Спасибо, чувак. Надеюсь, — казалось, что он не был настолько уверен в себе. Он провел рукой по торчащим волосам и тяжело вздохнул. — Слушай, давай я принесу тебе одеяло и подушку.
Он пошел по коридору, постучал указательным пальцем на первую дверь справа.
— Это комната Эли, естественно, вход воспрещен, — он размял шею. — Она отчасти скрытная и не особо общительная. Вы двое, вероятно, не будете часто сталкиваться друг с другом, так как она пока работает.
Он коснулся двери слева.
— Это ванная Эли. Я не думаю, что она будет против того, что ты ею воспользуешься. — Он сказал это так, будто это действительно не имело значения, но я не мог представить себе девочку, которая хотела бы делить ванную с парнем, которого она даже не знает.
— Моя комната в конце коридора. Там тоже есть ванная, если тебе нужно.
— Спасибо, чувак. — Я уронил сумку на пол рядом с большим кожаным диваном. Он стоял перед большой подставкой с телевизором на ней. Пульты от игровой приставки были внутри ящика с торчащими проводами.
Я наклонил свою голову к нему.
— Ты все еще играешь?
Мне вроде захотелось засмеяться, потому что раньше я тянул его ленивую задницу на улицу, чтобы поиграть или покататься на велосипедах, или, черт знает для чего, что я хотел сделать, поскольку Кристофер всегда сидел за видеоигрой. Он был тощим ребенком. Когда мы росли, я побил пару задниц за него. Никто после этого не доставал его.
Я ненавидел драться тогда, ненавидел даже вид крови. Но делал это ради него.
После того, как все случилось, драки были почти всем, что я делал. Когда напряжение нарастало, гнев требовал освобождения. Драки были идеальным выходом — способ выброса адреналина, способ, при котором он поднимался, пока не взломает меня, потом затоплял мои мышцы и протекал свободно по венам, выпуская все, пока я ничего не чувствовал.
Те ночи были единственными, когда я мог спать. Они, вероятно, освободили бы меня раньше, если бы постоянно не сталкивали с каким-нибудь чуваком, который путался у меня под ногами. Конечно, мудаки, которые били несовершеннолетних, не были в дефиците. Население там было просто постоянной цепочкой панков, которые могли пинать задницу, кому хотели.
Кристофер засмеялся, когда открывал шкаф в коридоре.
— Нет, я немного играю, но это здорово помогает расслабиться время от времени. — Он бросил мне подушку и одеяло. — Можешь оставаться так долго, как хочешь. Я оставил запасной ключ на столике, — он указал на ключ, прежде чем махнул рукой в сторону кухни. — Эли и я питаемся совместно. Просто войди в долю или как-то так, когда она пойдет в магазин.
— Да, конечно, — я бросил одеяло и подушку на диван, сел и расшнуровал ботинки. Полночь приближалась, и я почувствовал себя изможденным, потерянным, но сомневался, что сегодня усну. Беспричинная тревога была моим постоянным спутником, и она выросла, когда я вернулся в город. Тревога грохотала внутри меня, и то же самое чувство призывало меня сесть на байк и поехать, чуть меньше недели назад.
Последние четыре года, как я вышел из колонии, я был сосредоточен, но без цели. Каждый день я появлялся на рабочей площадке, упорно трудился, мало дрался, но много трахался. Жалкая замена жизни, но это все, что у меня было. И у меня не было намерения как-то это менять.