Я была близка к тому, чтобы рассказать ей о той ночи. Напуганная и дрожащая, я была готова зайти так далеко, готова была довериться ей. Но я замерла, парализованная, когда представила ее плач, после этого рассказа, сердитый голос папы, который перекрикивал бы ее слёзы. После долгих минут, которые я даже не смогла бы сосчитать, я бы повернулась и увидела Кристофера, который пялился на меня в потрясенном неверии, будто все мы плыли по течению и не смогли бы справиться с чем-то подобным.
Никогда больше я не упомяну его имя. Так мы и делали до его возвращения.
— А разве бывает иначе? — я запрыгнула на стойку, размахивая ногами, так же как в детстве.
В уголках маминых глаз появились забавные морщинки.
— Нет. Чаще всего нет, — она подмигнула, — но изредка бывает, — и прислонилась к стойке рядом со мной.
— Так, расскажи мне о парне, который заставил блестеть эти зеленые глазки.
Я сконфуженно пожала плечами и выпустила воздух из поджатых губ. Как можно описать Джареда простыми словами? Посмотрела на нее и снова почувствовала, как губы начинают дрожать:
— Он пугает меня, мам.
Она остановилась, осторожно поставила стакан и повернулась ко мне.
— Что ты имеешь в виду, он пугает тебя? Эли...
— Нет, не так как ты подумала мам, — с трудом произнеся слова, я отстранилась от нее. — Это... я забочусь о нем так сильно, что это ранит, — и так будет всегда, и я чувствовала себя так хорошо, что, наконец, произнесла это вслух.
— О мой Бог, Эли... ты любишь его? — она поймала мой взгляд.
Я не ответила.
— Как долго ты с ним? Я не знаю... Кто он? — казалось, что мама путается в своих мыслях. Ее задело то, что я только сейчас об этом сказала.
Вина прокатилась по мне. После стольких лет, я все еще держала его в секрете.
— Я даже не знаю кто мы, мам. Я беспокоюсь о нем, так сильно и когда мы вместе я... — нахмурившись, я моргнула и выпалила правду. — Я чувствую, что это самое лучшее, что происходило со мной.
Она встала передо мной и нежно погладила по волосам, на ее лице было задумчивое выражение.
— Любовь — это самое лучшая вещь, которая когда-либо произойдет с тобой, Эли.
Медленно я кивнула и позволила ее словам задержаться.
— Спасибо, мам. Ты даже не представляешь, как мне нужно было это услышать, — мой голос был хриплым.
— Вот для чего я здесь, — прошептала она. Затем вздрогнула, сделала шаг назад, и ее голос вернулся к нормальному.
— Так, когда я смогу встретиться с этим мистическим мужчиной? О, почему ты не привела его на обед? — сказала она, явно взволнованная предложением.
— Я не уверена, что мы готовы. Но как-нибудь, — я могла только надеяться.
Сомнение пробило маленькие трещины в моей вере. Джаред не давал мне обещаний. И это было правдой, я действительно не знала, кто мы друг для друга. У меня были только его обещания в прикосновениях, его взгляд, которым он смотрел на меня, такой же, как у меня. На это я опиралась, это наполняло меня верой.
Мама нахмурилась и оценивающе посмотрела на меня.
— Я знаю, ты выросла, Эли, но я бы очень хотела с ним встретиться.
Хлопнула входная дверь. Мама взяла свой стакан с чаем, когда мы услышали чьи-то тяжелые шаги.
Это было ужасно, но я благодарила Бога за вмешательство. Так как не знала, сколько еще продержусь, прежде чем все станет очевидным.
Августин вошел на кухню, стаскивая потную футболку через голову. Он был в баскетбольных шортах и теннисных ботинках, его загорелая кожа блестела от пота. Иногда я удивлялась, как мама и папа смогли вырастить такого спортсмена, поскольку Кристофер и я такими не были.
— Эли! Я так обрадовался, увидев твою машину перед домом. Как ты? — он широко улыбнулся.
— Действительно хорошо. Я очень скучала по тебе, — сказала я честно.
Без стеснения он сжал меня в медвежьих объятиях.
— Я тоже, — голос Августина был всегда грубым, глубоким, как у мужчины. Это заставило меня улыбнуться.
— Угадайте, что я узнал сегодня? — сказал он, отходя назад, гордо улыбаясь. — Вы смотрите на основного квотербека. Сегодня объявили результаты отбора.
— Правда? — я спрыгнула со стойки и снова обняла его. — Поздравляю.
Мама схватила его.
— Правда? Август, я так горжусь тобой!
Я запуталась в этих объятиях, и это было действительно здорово.
Когда Августин получил свои похлопывания, объятия и поздравления, он отступил назад. Мама указала на него.
— От тебя плохо пахнет. Тебе нужно принять душ.
Смеясь, он попятился назад.
— Вообще-то, я пойду поплаваю. Все равно папа там, и вообще он просил сказать ему первому.