— Сережка, давай, пройдемся!
— Наташ, а надо? Ты меня опять глупыми вопросами донимать будешь, — стал отказываться я.
— Буду, обязательно буду, — пообещала она. — Но ты же не сможешь отказать девушке, попросившей донести ее портфель до квартиры?
— Смогу. Будешь пробовать? — пробурчал я. — Давай сюда свою сумку, пошли.
— А что так быстро-то?
— Хмм… Видеть никого не желаю.
— Суров ты больно сегодня, — улыбнулась она.
— Есть такое. Извини, Наташ, но… Ну не стоит с этим разговором ко мне подкатывать. Для тебя это — обычный треп. Совершенно мне не нужный! Ну пойми ты, наконец, что мне может быть больно говорить о чем-то…
— Сереж, Сереж, давай остановись. Помнишь, мы на психологии говорили о том, что не стоит держать в себе проблемы? Помнишь такое? Расскажи хотя бы часть, я же тебе помочь хочу…
— Ладно, пошли в парк. Надеюсь, хоть там-то никто не помешает мне спокойно покурить, — травиться я начал недавно и очень боялся реакции родителей. Городок наш мал, все друг друга знают, так что было сложно что-то скрыть.
Зеленый парк — это особенное место в городке. С обычными дискотекой, кафе и тиром, спортивными площадками, оно оставалось необычным. Свое очарование находилось в деревьях, кустах и укромных уголках, которые знали мы, школьники, но (что же это были за чудеса-то такие?) эти места забывались, когда дети переходили в состояние взрослых.
— Слушай, Наташа, сама напросилась. Пока мы беспечно молоды, пока еще учимся в школе, нам часто кажется, что нет ничего крепче мальчишеской дружбы. Изо дня в день друг рядом и никогда не оставит без внимания. Мы вместе обсуждаем проблемы, воспринимаем радость друга — как свою радость, а печаль — как свою собственную. Так бы и шли дни, недели, месяцы, годы, если бы не одно «но». Как ураган нападает на землю, так нас настигает великая созидательница и разрушительница, Любовь. Тут-то дают трещину самые крепкие отношения. Прогуляться за реку — некогда, сходить в кино — и подавно, а на откровенный разговор вызвать просто невозможно. Рвутся стальные канаты дружбы; годы, проведенные вместе, не стоят и минуты с любимой. Вчерашний друг, знавший все твои тайны, доверявший тебе во всем, сегодня — просто приятель… Но бывает так, что друг внезапно исчезает. Не сказав ни слова. И от этого еще больнее и непонятнее. «Ну как же так, еще вчера все было замечательно,» — говоришь ты сам себе. «А может быть, ему плохо? Заболел?..» — успокаиваешь себя и начинаешь наворачивать ком сомнений… А спустя два-три дня понимаешь, что ты просто стал не нужен. Другу не нужен.
— Сереж… Это ведь бывает каждый день. Не стоит так убиваться. Тем более — у тебя все на фейсе написано. Большими буквами, — попыталась она успокоить меня.
— Да? А что там еще написано? — съехидничал я.
— То, что ты — дурак и чему-то (или кому-то) поверил сильнее, чем есть на самом деле.
— Какая ты умная…
— Я не умная. Я просто знаю такое.
— Ну-ну…
— И вообще, ты еще не все сказал. Красивые слова — это еще не все, что ты можешь сказать.
— Наташ, а может быть такое, что я тебе не доверяю? — усмехнулся я.
— Может, может. Только ты в это сам не веришь.
— Блин, да откуда ты можешь знать, во что я верю, а во что — нет?
— Представь себе, этим летом я прошла хорошую школу. Я ни о чем не жалею. Абсолютно. Но… Было жутко плохо от того, что никто не захотел выслушать. Что я была не нужна никому… Даже собственным родителям, — начала она. — И поэтому я хочу помочь тебе. Чтобы ты в себе не замыкался. В конце концов, у кого я буду списывать, а?..
— Меркантильна до безобразия, жуть… — рассмеялся я.
— Так что же случилось?
— Я влюбился в мужика, — выдавил я из себя.
— Что? — переспросила Наташа.
— Я влюбился в мужика, — повторил я еще раз, более внятно.
— И в чем проблема-то?
— Я уже рассказал. В том, что он уехал.
— Сереж, тебе сколько, 16? А мне — 15. Исполнилось в августе. Так вот: этим летом в лагере меня… Изнасиловал человек, которому я доверяла. А потом — разнес об этом по всему лагерю, приятно, да?..
— Уфф… — протянул я.
— Ага, вот и «уф»! Родители, «друзья», «подруги», где они сейчас?.. Ни-ко-го. — Наташа проглотила слезы. — И вот… Ну, влюбился. Пройдет. Не мучайся. Не поможет. Нисколько не поможет.
— Наташ, а реально — не мучаться?
— Вполне. Пойдем домой… Меня сейчас контролируют, блин… Пойдем по домам.
— Ага…
Месяц сменялся месяцем. Зима прогнала осень. Я уже точно решил, куда буду поступать, начал подготовку к вступительным экзаменам и напрочь забыл о каких-то чувствах. Остался голый расчет: поступить было сложно, но надо.