— Кстати, а, кто эта Лиззи, которой ты помогал с английским? — вспомнил он, обернувшись на брата, который остался мыть посуду и, услышав фразу, начал орудовать губкой усерднее.
— Никто, — ответил Сэм, и его плечи не выдали нервозность, вызванную вопросом. Но Дин обошёл мелкого, заглядывая тому в глаза.
— Так уж и никто, — увидев, что брат слишком поспешно отвернулся, Дин заулыбался во все тридцать два зуба. — А то, что она хваталась за тебя мёртвой хваткой, когда я вас увидел, это что значит?
— Она была напугана! Дин, почему твои мысли вечно идут не в том направлении? Ты хоть иногда умеешь думать не нижним местом?
— Хей, это же очевидно, девчонка явно от тебя без ума.
— И что?
— И то! — Дин присвистнул, отмечая, что брат серьёзно запал на девчонку, раз так рьяно отстаивает отсутствие интереса к ней. — Мог бы проявить больше внимания.
— Мне это не нужно.
— Серьезно? В тринадцать лет? Поаккуратнее, малыш, я начинаю всерьёз опасаться за твоё здоровье. Да когда мне было тринадцать, у меня вставало на всё, что движется.
— Я не желаю слушать эти подробности. Меня сейчас стошнит, — Сэм изобразил звуки рвоты, и Дин отвернулся от него.
— Придурок.
— Сучка.
Иногда Сэм в такие моменты забывал о том, кем они являлись. Ни прошлые перспективы стать охотниками, ни то, что один из них не был больше человеком, ни то, что в любой момент они могли из-за угрозы раскрытия этого секрета уехать с насиженного места — ничто не было важно в тот момент. Они были вдвоём, как раньше тусили и проводили время за бездельем, ссорились и мирились, и можно было представить, что в следующий момент приедет уставший и раненный отец с охоты, которого придётся штопать, и который будет улыбаться сквозь боль нелепым шуткам Дина. И всё будет как раньше.
Но потом из воспоминаний Сэм возвращался в реальный мир, где были только они вдвоём с Дином, и может это и было круто в некоторых моментах, но всё же не отменяло того факта, что их жизнь сильно изменилась. И прежде всего, изменила их самих.
Спустя час, зная, что Дин заснул, Сэм натянул на себя толстовку, накинул капюшон, который прикрывал лицо, и приоткрыл окно в своей комнате. Бесшумно спрыгнув на землю со второго этажа, он с наслаждением втянул чистый ночной воздух и позволил сущности вырваться на свободу. Прежде всего быть вампиром значило не только питаться кровью всего живого и заживлять за секунду любые физические повреждения, это значило нечто большее. То, что очень сложно было объяснить Дину, когда он спросил, и то, что сам Сэм не очень понимал.
Мир вокруг, казалось, изменился на уровне энергетическом. Он будто улавливал в природе некую связь, она становилась незаменимым источником живительной силы, и стоило Сэму протянуть руку и прикоснуться к деревьям или камням, в ладони появлялось ощущение тепла. Он стал более чувствителен к изменениям стихий и влиянию солнца, которое будто давило на него своей мощью, и луны, которая заряжала энергией.
Глаза Сэма изменились, он почувствовал небольшое покалывание, когда его уши слегка заострились, а ногти удлинились. Если бы здесь было больше света, можно было заметить, что кожа Сэма тоже изменилась, став более светлой и прозрачной. Он побежал, стремясь развить большую скорость, чем в прошлый раз. Ветер дул ему прямо в лицо, принося с собой запах леса.
В лесу ночью Сэм чувствовал себя на своём месте. Дин думал, что младший брат бегает сюда, чтобы охотиться на мелких зверьков, но для него эти пробежки были чем-то большим, нежели просто походом за пищей. Он чувствовал лес, а также в отдельности каждое обитающее в нём существо на повышенном уровне.
Это всё Сэм узнал после знакомства с Лайной, именно она и позволила ему понять эту часть сущности вампиров, рассказав о связях с природой и многом ещё. Также она рассказала о том, что каждый вампир может почувствовать другого на том же энергетическом уровне только на иной частоте, чем в случае с лесом.
И именно поэтому сейчас Сэм прекрасно знал, что в городе кроме него есть ещё один вампир.
Он только очень надеялся, что о найденном трупе не станут доходить правдивые слухи из полицейского участка, и всем скормят мысль о том, что это было нападение человека. А то, что на шее у пострадавшего не найдут никаких повреждений, кроме укуса, мало напоминающего деятельность человека — останется лишь одной заметкой в свидетельстве судебного эксперта. Такие вещи не выходят на обозрение общественности, люди Закона и Порядка правдиво полагают, что необычные случаи не должны тревожить головы мирных жителей.
Но Дин не был дураком. Даже когда вокруг будут талдычить о нападении, он захочет проверить всё детально сам, если это касается Сэма. Если проникнет в морг, увидит след на шее от укуса — Сэму влетит. И они уедут. Потому что Дина двенадцать лет учили охотиться на тварей, он может складывать факты, и у него есть чутье, то самое, чего им нужно бояться в охотниках.
Так что Сэму каким-то образом нужно скрывать от Дина всё это, до того, как станет совсем невозможно. И… разобраться с вампиром раньше, чем брат узнает о его существовании.
Возможно, тогда Дин перестанет видеть в нём обычного человека.
И увидит вампира.
***
Висконсин.
Четыре с половиной года назад.
Спустя полгода после обращения Сэма.
Белка не сводила с него глаз.
Впрочем, она не думала подходить к нему совсем близко, а предпочитала держаться на небольшом расстоянии, тщательно рассматривая мальчика, изучая, представляет ли он опасность. Но, все же по сравнению со своими собратьями ей явно не доставало чувства элементарного самосохранения, ведь никто из нормальных животных не был настолько глуп, чтобы так пялиться на вампира, рискуя стать вкусным ужином. Маленькая головка с двумя кисточками ушей опасливо дергалась в сторону почти каждую минуту, как будто она пыталась услышать глубоко в лесу какой-то шум, или же здравый смысл побеждал, и она всё же опасалась Сэма, что в принципе было не безосновательно. Сэм знал, что у белок хорошо развит слух и хорошая реакция, но даже это всё не смогло бы помочь ей избежать атаки вампира.
Сэм пялился в ответ. По сути, у него совершенно не было другого занятия (дневное время не было подходящим для тренировок), а возвращаться в домик не хотелось, там был Дин. Так что, борясь с усталостью, Сэм решил побродить по лесу, только чтобы не оставаться в обществе совсем обезумевшего от заботы брата.
Вот уже почти десять минут белка была его единственным собеседником, конечно, если бы она умела говорить. Сэм был бы рад, если б у неё нашлись ответы на многие интересующие его вопросы.
Например, как ему съесть её и не удавиться собственным чувством вины.
— Играешь с едой?
Лайна любила нарушать его личное пространство и делала это с регулярной частотой, совершенно игнорируя любые недовольства мальчика. Удивительно, но сейчас она всё же держалась чуть поодаль.
Сэм чувствовал, что она наблюдала за ним уже какое-то время, но благодушно давала время подумать в одиночестве. Хоть за это он был ей благодарен.
Лес был освещен солнечными лучами, охотливо проглядывающими сквозь кроны деревьев. Такие светлые дни были в Висконсине редким явлением, здесь преобладала пасмурная погода, чему Сэм не мог нарадоваться, ведь солнце приносило с собой усталость и раздражение. Они приехали в домик Лайны уже полгода назад, но он всё еще не продвинулся в уроках самоконтроля. Сущность внутри была подобна мелкому нарыву, который всё больше, если его не лечить, вызывал проблем и боли. Солнце лишь мешало ему сосредоточиться.