Он дразнится. Он дразнит Лиама так, будто тот и не на грани потери контроля.
– Зейн, – задыхается он, потираясь щекой о прохладу простыни, – пожалуйста!
Наконец, Зейн заканчивает с этой пыткой и ненадолго убирает руки. Он возвращается и давит Лиаму на поясницу, призывая не дергаться, а затем разводит половинки его задницы и лишь слегка надавливает на сжатую дырку. Его прикосновения легкие, едва заметные, но Лиам не удерживает стон в горле и подается назад.
Короткий смешок Зейна обрывается, а Лиам снова закрывает глаза, когда первый палец проникает в него. Поначалу его движения мягкие и осторожные, но когда он добавляет второй палец, Лиам прикусывает язык, чувствуя жжение. Лишь когда Зейну удается найти его простату, все тело Лиама прошибает волной удовольствия.
– Выглядишь великолепно, – комментирует Зейн. – Хочешь кончить, прежде чем я тебя трахну?
– Нет, – бормочет Лиам, но он не уверен. Если Зейн продолжит, блять, продолжит его мучить и дальше, то он не думает, что сможет сдержаться, как бы ни старался.
–Хорошо, – соглашается Зейн.
Когда он проталкивает третий палец, Лиам слишком ярко ощущает давящее на него растяжение и жар. Он извивается на кровати, а с его губ слетает жутко смущающий его стон. Зейн и его пальцы безумно хороши, и он знает об этом.
– Зейн.
Лиам наклоняет голову, пытаясь встретиться глазами с Зейном. Но Зейн невероятно занят, наблюдая за собственными пальцами, исчезающими в дырке: его рот открыт, а кончик языка прижат к верхней губе – и Лиам готов кончить только от одного открывающегося ему сейчас вида. Он слабо дергает бедрами, чувствуя себя совершенно беспомощным, и Зейн наконец переводит на него взгляд. Он ничего не говорит, просто приподнимает бровь, но Лиам и так все понимает.
– Да, – просит Лиам. – Давай же. Пожалуйста, блять, пожалуйста!
Зейн быстро кивает и аккуратно вытаскивает пальцы из Лиама. Он спрыгивает с кровати и мчится через комнату, чтобы открыть двери спальни. Лиам хмуро смотрит ему вслед, а его сердце уходит в пятки.
– Ты ведь не оставишь меня в таком виде, да? – зовет он. – Лучше будет, если нет, Зейн, или я клянусь…
Зейн возвращается обратно, зажимая в руке ключ. Он снова залезает на кровать, прогибая своим телом матрас.
– Собираюсь снять наручники, – объясняет он. – Несмотря на то, как сильно ты мне нравишься в таком виде, я хочу тебя на спине. Хочу видеть твое лицо.
Зейн освобождает его запястья в считанные секунды и отбрасывает глупые наручники куда-то за спину, пока Лиам, скинув мешающуюся рубашку, рывком переворачивается. Он дергает Зейна к себе, прижав его к кровати, находит отброшенную ранее смазку, щелкает крышкой и выдавливает немного на руку. Он ласково оборачивает ладонь вокруг члена Зейна и усмехается, когда Малик склоняет голову и громко стонет.
– Я люблю тебя, – выдыхает Зейн, прикусывая ему шею. Лиам позволяет ему вновь уронить себя на кровать и соединить их губы лишь в мимолетном поцелуе.
Он первым разрывает поцелуй, потому что нуждается в том, чтобы Зейн был уже в нем. Он чертовски сильно хочет кончить и не видит, чтобы Зейн возражал, когда тот повинуется и устраивает руки на бедрах Лиама, возвращая его в центр кровати.
Лиам откидывает голову назад в тот момент, когда Зейн толкается в него. Не важно, сколько раз они это делают, это всегда сногсшибательно для Лиама: то, как боль объединяется с охуенным чувством наслаждения; то, как крепко Зейн впивается пальцами в его бедра; то, насколько переполненным он себя ощущает.
Иногда Зейн может быть шумным, но таким, как сейчас, он тоже нравится Лиаму. Нравится, как Зейн задерживает дыхание, и хватка его пальцев становится сильнее. Нравится, как он подавляет рвущийся наружу стон, когда Лиам приподнимается и сам насаживается на его член, словно это тот максимум, который он готов выдержать, словно у него уже нет сил на лишние звуки. Они оба взмокли, а ногтями Лиам оставляет красные царапины на груди Зейна, когда пытается ухватиться хоть за что-то, объезжая его.
Зейн вытаскивает член и быстро переворачивает их, вновь вставляя одним плавным движением. Лиам цепляется за его спину и оборачивает ноги вокруг его бедер, когда Зейн двигается вперед. Каждый раз, вторгаясь в его тело под этим углом, Зейн задевает комочек нервов внутри, из-за чего узел в животе Лиама готов вот-вот развязаться.
Часть Лиама хочет, чтобы это длилось вечно, чтобы он мог жить этими моментами наслаждения, волной растекающимися по телу, а Зейн смотрел бы на него так, словно он для него весь мир. Но он не может, потому что он уже так близок, чтобы кончить, и ему не хватает всего какой-то малости для этого. Он в отчаянии.
Зейн понимает это, он кивает и закидывает одну ногу Лиама себе на плечо.
– Давай, – настаивает он, жестким голосом. – Я уже почти, детка, – шепчет он, целуя щиколотку Лиама, – но ты первый.
Лиам не тратит времени на спор и оборачивает правую руку вокруг истекающего смазкой члена, а левую зарывает в простыни. Это, наверное, выглядит жалко, то, как быстро он справляется с этим. Всего несколько жестких рваных движений, и он кончает так сильно, что даже не может мыслить здраво. Все, на чем сосредоточены сейчас все его чувства – это то место, где соединены их тела с Зейном.
Зейн держится на удивление лучше, что Лиам замечает, даже несмотря на то, как сам скулит от сверхчувствительности. Зейн склоняется вниз, почти сгибая Лиама пополам, чтобы запечатлеть на его челюсти укус и добраться до губ.
– Ты самый удивительный из всех, кого я когда-либо встречал, – сообщает он, и Лиам порекомендовал бы ему взглянуть в зеркало, но воздуха в его легких не хватает.
Зейн кончает с именем Лиама, срывающимся с его губ, позволяет тому опустить ноги и падает ему на грудь. Все, что сейчас может сделать Лиам, – это попытаться сосредоточиться на собственном дыхании, потому что, кажется, забывает, как это вообще делается, когда Зейн так пульсирует внутри него.
В конце концов это начинает причинять дискомфорт, и Лиам мягко отодвигает Зейна, сталкивая его с себя, и тот распластывается рядом по кровати, позволяя Пейну подняться. Чего сам Зейн никогда не делает. Он ленивый ублюдок, и ему повезло, что Лиам его любит и только поэтому они не валяются и дальше измазанными спермой.
Он все еще выглядит затраханным, когда Лиам возвращается к нему, предлагая чистое, влажное полотенце. Когда они очищаются, Лиам дарит Зейну долгий взгляд, под которым тот сдается, стонет и, пошевелившись под одеялом, приподнимает один его угол, приглашая.
– В порядке? – как и обычно, вскользь спрашивает Зейн.
Лиам усмехается, устраивая голову в изгибе его шеи.
– Естественно.
– Не злишься, что я сковал тебя?
Лиам поднимается на локтях и оборачивается, чтобы взглянуть на валяющиеся на полу наручники.
– Не очень, – признается он. Он на мгновение прикусывает губы, размышляя. – На самом деле, мы, вероятно, должны поблагодарить Луи за это.
– Наверное. Мы многим обязаны ему из-за этих наручников, – кивает он, вырисовывая на спине Лиама одному ему понятные узоры.
– Но мы ведь не собираемся этого делать?
– Конечно же, блять, нет.