– Ой, какой ужас, – притворно сокрушается Луи, опуская взгляд на удерживающие его друзей рядом наручники. – Вы всегда можете, ну, знаешь, принять душ вместе.
Лиам давится воздухом, и Зейн бережно похлопывает его по спине, твердо глядя на Луи.
– Это не смешно, – напоминает ему Зейн. – Это пиздец!
– Ты преувеличиваешь, – закатывает глаза Луи. – Тебе стоило бы воспользоваться этим. Вам обоим!
– Воспользоваться этим? Чем ты нам предлагаешь воспользоваться? – огрызается на него Зейн. Лиам делает осторожный шаг назад, утягивая Зейна с собой так далеко, что если тот замахнется, то не достанет ни до чего… похожего на физиономию Луи.
– Серьезно? – спрашивает у них обоих тот. – Если заковывание вас вдвоем в наручники не снимет окружающее вас идиотов сексуальное напряжение, то я тогда не знаю, что еще сможет это сделать.
Становится так тихо, что Лиам уверен, он прекрасно слышит как бешено бьется в его груди сердце.
– Что… какое сексуальное напряжение?
Может быть, он понимает, что именно Луи имеет в виду, но разве это все не только в его голове? Он мог бы поклясться, что так и есть. Что он просто принимает свои чувства к Зейну и проецирует их на него, убеждая себя в чем-то большем: в том, как Зейн смотрит на него или как прикасается к нему. Но если Луи тоже это замечает, тогда, возможно, Лиам не бредит. Да?
– Именно поэтому мы и сковали вас наручниками, – фыркает Луи, гордо приподнимая подбородок. – Вы оба – придурки, и пока вы не перестанете ими быть, я не расцеплю вас, даже если у меня будет ключ.
Лиам усиленно старается не смотреть на Зейна, чтобы понять его чувства по поводу слов Луи о «сексуальном напряжении» между ними, но тот не делает ничего, просто пялится на Томлинсона и свободной рукой то взъерошивает, то приглаживает волосы, словно о чем-то думает (например, о том, чтобы врезать кому-нибудь, догадывается Лиам). Лиам не может выявить больше ничего, кроме раздражения и злости, отчетливо отражающихся на его лице и в глазах.
Разве он не должен быть удивлен? Лиам ожидал, что он будет все отрицать или выглядеть шокированным подобным предположением, хотя бы. Но ничего этого нет. И как это понимать?
О, боже. Он чувствует себя сейчас как одна из его старших сестер. Они обе частенько ложились поздно, шепчась в соседней с ним комнате о понравившихся им мальчишках, но Лиам, блять, не какая-то там девочка-подросток. Он не будет проводить часы за анализированием любых, даже самых незначительных жестов Зейна, и о том, значат ли они что-нибудь.
– Что нам нужно сделать, чтобы доказать, что мы не идиоты? – осторожно спрашивает Зейн, голос которого звучит вкрадчиво, но раздраженно.
– Это вы сможете сделать только вдвоем, – пожимает плечами Луи. – А я пока пойду, а то ты выглядишь так, словно все еще хочешь врезать мне.
– Потому что это так и есть.
Луи бросает на Лиама почти искренне извиняющийся взгляд, разворачивается и уходит. И как только за ним закрывается дверь, Зейн тащит Лиама к кровати. Он со вздохом опускается на нее, устраиваясь у изголовья и нервно дергает волосы, тяжело дыша.
– Зейн.
Зейн поднимает на него взгляд и натягивает на лицо вынужденную улыбку. Лиам прекрасно все понимает и знает о том, что Зейн чувствует это, то, что Пейн уверен в ее неискренности.
– Прости, – бормочет Зейн. – Просто задумался.
– О чем? – решает уточнить Лиам. Обычно он этого не делает. Зейн любит сам справляться с чем-либо и делиться информацией, только когда он сам готов к этому, а не когда его принуждают. Но сейчас они прикованы друг к другу. Возможно, это именно тот случай, когда задать вопрос нормально, даже если Зейн и не ответит.
Сюрприза не происходит. Все, что говорит Зейн, это:
– Ни о чем. Ничего важного. Давай… давай просто закажем завтрак.
========== Часть 6 ==========
– Вам, наверное, интересно, – говорит в микрофон Лиам, – почему мы в таком виде. – С застывшей на лице язвительной улыбкой, он поднимает их сцепленные с Зейном руки вверх и демонстративно поворачивается к Луи. – У нас есть очень озорные друзья.
– Лиам просто пытается оправдать свои извращения, – Луи наклоняется к микрофону Найла. Толпа взрывается хохотом, а Лиам чувствует, как его глаза расширяются до размера приличного такого блюдца. Луи не мог этого сказать. Не мог. Он просто не мог!
– Эм, вообще-то, – прокашливается Гарри, прочищая горло, – мы просто решили над ними подшутить, а кто-то потерял ключ.
– Ты, что, пытаешься в этом обвинить меня? – изумляется Луи. – Потому что если кто и виноват, то это Зейн и Лиам. Они всех раздражали.
– Ты не можешь просто приковывать людей друг к другу, если они тебя раздражают, – укоряет его Лиам.
– Пфф, я уже это сделал.
Лиам закатывает глаза и поворачивается к Зейну, изо всех сил борющемуся с улыбкой, потому что он, по идее, должен быть расстроен, хотя вся ситуация начинает смешить его. И Лиам понимает его. Если бы это не он был прикован, то он бы, наверное, тоже посмеялся бы. А заодно и помог бы. Но приколоться над кем-то и быть объектом этой подставы – совершенно разные вещи. Лиаму сложно видеть во всем этом юмор, потому что он не смог принять утром душ и чувствовал себя к вечеру очень грязным.
Но на сцене он не может долго быть в плохом настроении. Слишком много энергии и зрители рассчитывают на него. Он уже давно понял, что не может переносить проблемы личной жизни на сцену. Когда он здесь, он на работе. А личные конфликты на работу не тащат, поэтому он отбрасывает все посторонние мысли из разума и фокусируется.
Только это не какая-то обычная проблема. Это не то же самое, как тогда, когда они с Луи поссорились и постоянно орали друг на друга, только в общественных местах натягивая на лица улыбки и притворяясь, что ничего не происходит. Это не похоже на то время, когда он расстался со своей девушкой и чувствовал себя просто отвратительно, но ему пришлось улыбаться и петь. Как бы он не пытался не брать свои проблемы на сцену, сейчас это вряд ли возможно. Ведь проблема, вот она – прицеплена к его запястью.
Вся загвоздка заключается еще в том, что у них не было достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому. Время от времени они забывают о наручниках и возникают различные затруднения. Лиам пытается потанцевать, но забывает, что не один, и они вместе валятся на пол, создавая запутанную кучу малу, в которой Зейн умудряется ослеплять его хмурым взглядом, потирая ушибленное плечо. Или Зейн щипает Гарри за бок и спешит в сторону, надеясь сбежать раньше, чем тот отомстит ему, а Лиам старается не отставать от него, но все равно, все заканчивается тем, что он вписывается в стойку с микрофоном Найла.
К концу шоу у Зейна отбита задница, а у Лиама царапина на подбородке и в этот раз он не будет останавливать Малика, если тот решит убить кого-нибудь. Вполне вероятно, что он даже поможет ему захоронить тело.
– Ты потный, – первое, что сообщает ему Зейн, когда они оказываются за сценой.
Лиам оттягивает прилипшую к коже рубашку за ворот, но мокрая ткань плохо поддается его рукам.
– Я заметил, – бурчит он. – Мне нужно принять душ.
Зейн приподнимает брови и сжимает губы в полоску, глядя на него. У Лиама занимает где-то двадцать секунд, прежде чем он понимает, что тот пытается донести до него. Черт. Точно. Он не может сделать это, потому что они сцеплены вместе. Или он мог бы сделать это, присоединись Зейн к нему…
– Может быть, я мог бы просто постоять снаружи? – предлагает Зейн. – Закроем занавеску, а я просуну руку за нее.