И это могло бы сработать, вот только…
– Как нам снять одежду?
– Ножницами, я думаю, – пожимает плечами Зейн и тащит его через всю комнату за собой. – Я не собираюсь проводить еще два дня в пропотевшей футболке. Чувствую себя отвратительно. Мне нужен душ. И нам все равно нечего делать ближайшие два дня, кроме езды в тур-автобусе. Худшее, что может случиться, это то, что мы не сможем надеть на себя чистые футболки и в интернете появится парочка наших фоток с оголенным торсом.
– Какой ужас, – улыбается Лиам. – Не уверен, что готов пойти на такой риск.
– Да ладно, – охает Зейн, легко толкая его в плечо. – Словно ты никогда не хотел выйти к тысяче пускающих слюни и плачущих по твоим мышцам и этим нелепым ручищам девушек.
– Никогда! – отрицает Лиам. Ну, да, он проделал тяжелую работу для того, чтобы выглядеть так, как сейчас, и, возможно, он заслуживает немного признательности.
– А должен, – заверяет его Зейн. – Потому что я бы так и сделал, если бы выглядел так же восхитительно, как ты.
– Ты и так выглядишь замечательно, – указывает на него Лиам, стараясь не краснеть на услышанный комплимент.
– Во всем этом столько гейского подтекста, – бубнит Луи. – Вы двое просто ужасны.
Если бы он мог, удивленный и смущенный Лиам отпрыгнул бы от Зейна на огромное расстояние. Но он не может, и все, что ему удается, это запнуться о собственные же ноги и, чуть ли не падая, потянуть Зейна за собой. Который успевает бережно подхватить его и не дать им обоим снова свалиться, а противный голосок Луи громко вопит в голове Лиама «сексуальное напряжение!»
Черт.
Луи самодовольно потягивает воду из бутылки и Лиам позволяет Зейну вытащить себя на улицу, где тот закуривает, защищенный с одной из сторон большим автомобилем охранников от вездесущих фанатов.
Не задумываясь, Лиам встает со своей стороны от Зейна. Он опускает глаза на руки и замечает, как пальцы Зейна дергаются, прежде чем он сжимает их в кулак, словно он хотел взять Лиам за ладонь, но передумал. И Лиам задается вопросом, что бы было, если бы он сделал это.
– Хочешь? – предлагает Зейн, выпуская дым вокруг них.
Курение беспокоит Лиама. Это то, к чему он, вроде бы, уже должен был привыкнуть за эти годы и он любит, когда Зейн делает это. И ему любопытно, каково это. Он все еще не уверен, нравится ли это ему самому, но он определенно любит наблюдать за Зейном. За тем, как тот стряхивает пепел, как его губы складываются буквой «о», когда он пытается выдуть круглые облачка дыма, за движением его пальцев…
– Неа, – отказывается он. – Я в порядке. Спасибо, правда.
После этого они замолкают, и Зейн докуривает сигарету до фильтра, а Лиам просто ковыряет землю носком ботинка рядом с ним. Это одна из вещей, которые он любит в Зейне, хотя любит он в нем все. И моменты, когда они активны, бегают вокруг, борются и смеются так громко, что все смотрят на них; и такие тихие минуты, когда никто ничего не говорит.
Момент оказывается испорчен, конечно же, когда Найл выскакивает из черного входа, едва не снося Лиама, и им всем приходится загрузиться в машины, чтобы отправиться в отель.
========== Часть 7 ==========
– Если ты меня порежешь…
– Не собираюсь я тебя резать, – обещает Лиам, стараясь звучать серьезно, хотя сам готов рассмеяться. У Зейна закрыты глаза, но он нервно приоткрывает один время от времени и по чуть-чуть отодвигается в сторону. Лиаму никак не удается срезать с него, такого дерганного, рубашку, и это его веселит. – Просто доверься мне, – добавляет он. – Эти ножницы не такие уж и острые.
Глаза Зейна остаются закрытыми, но ему все равно каким-то непостижимым для Лиама способом удается выглядеть свирепо.
– Они достаточно остры для того, чтобы ты, поскользнувшись, воткнул мне их в горло, – отмечает он.
– Я вполне твердо стою на ногах, – напоминает ему Лиам, стягивая ворот рубашки Зейна ближе к его плечу. Он чувствует, как вздрагивает Зейн, когда его кожи касается холодный металл ножниц, но все равно старается оставаться на месте, пока Лиам все же не разрезает ткань. – Ну, вот и все.
– Мне она так нравилась, – Зейн открывает глаза и со вздохом переводит взгляд на разрезанный рукав. Он высвобождает другую руку и тянет рубашку вниз, вместо того, что бы снять ее через голову. – Твоя очередь.
– Знаешь, – гулко сглатывает Лиам, – думаю, я не особо и нуждаюсь в душе. Иди ты. Мне и так отлично.
– Лиам, – приподнимая брови и склоняя голову набок, мягко зовет его Зейн, – я люблю тебя, детка, но я прикован к тебе наручниками и уверен на сто процентов, что душ тебе нужен.
Лиам смущенно проводит рукой по волосам и прекрасно понимает, что выглядит отвратительно. И пока его рука поднята, он пытается незаметно понюхать себя и… фу. Зейн, конечно же, прав, но ему все равно не очень удобно принимать душ с ним, стоящим в нескольких дюймах от него. Что странно, потому что обычно Лиаму всегда комфортно рядом с Зейном.
Ему действительно нужен этот чертов душ, поэтому со стоном поражения, Лиам отдает ножницы Зейну, который коварно усмехается ему, отделяя ткань рубашки от его плеча. И теперь Лиам отлично понимает, почему Зейн так нервничал минутой ранее.
– Ты выглядишь как вылитый Суини Тодд с этой хренью в опасной близости от моей яремной вены, – не удерживается он от комментария.
– Не волнуйся, – ухмыляется еще сильнее Зейн. – Если я что-то и задену, то прослежу, чтобы это не было жизненно важным органом.
Лиам закусывает губу и закрывает глаза.
Зейн повторяет его действия, и Лиам чувствует острие ножниц на коже, прежде чем его плечо, наконец, освобождается от промокшей почти насквозь тряпки. И за долю секунды до того, как он открывает глаза, он ощущает короткое прикосновение к плечу сухих губ.
Лиам несколько раз моргает и переводит взгляд на совершенно не обращающего на него внимания Зейна, занятого убиранием ножниц в стол, и он уже не знает, не показалось ли ему. Ощущаемое на плече покалывание подсказывает, что это точно не воображение. Но зачем Зейну делать это?
Может, не стоит этим заморачиваться. Зейн целовал его сотни раз, начиная от коротких и нежных поцелуев в лоб, до неряшливых, мокрых и грязных в щеки, облепляя ладонями его лицо с обеих сторон и хихикая, пока наклонялся.
– Пойдешь первым или, может, я? – спрашивает Зейн.
Лиам прикусывает язык, думая, какое решение было бы лучшим, но Зейн, не дождавшись, уже расстегивает джинсы. Лиам при всем желании не может отвести глаза, хотя стоило бы, потому что Зейн уже стягивает джинсы вниз, то же самое проделывая с боксерами и…
– Иди первым, – резко говорит Лиам, срывающимся голосом. Блять, да что угодно, только бы Зейн был подальше от него сейчас.
– Окей, – не спорит Зейн. Он отдергивает занавеску в сторону и пар от горячей воды наполняет комнату, затрудняя дыхание. Или, может быть, причина для затрудненного дыхания Лиама – это обнаженный Зейн. Что вполне вероятно, потому что Зейн пусть и не идеален во всем, но… Его ноги слишком худые, но Лиам все равно хочет поцеловать их (а может быть, даже именно поэтому). А еще у него есть небольшой клочок щетины, которую тот никогда не успевает сбрить, и Лиам просто жаждет прикоснуться к нему.
Лиам отворачивается, потому что если не сделает этого, то ему станет совсем неловко. Не надо, чтобы Зейн поймал его за разглядыванием.
Зейн задергивает между ними занавеску и вынужденно оставляет левую руку за ней. Лиам стоит лицом к зеркалу, чтобы противостоять искушению, но это не очень помогает, потому что в отражении виден душ и то, насколько тонка разделяющая их шторка. Она белая, и, когда она намокает, легко можно заметить очертания тела Зейна, даже если не присматриваться. (И он старается этого не делать. Ему бы приложить чуточку больше усилий. Это ведь его лучший друг. Это неправильно.)