– Да, вот только… То, что Вы ей позвонили, усилит ее убеждение в том, что, ну…
– Я понял. Можете не договаривать. Лично она может думать, что угодно. На это я повлиять не в силах. Главное, чтобы остальные думали иначе.
– Да. Вы правы, разумеется, – вздохнула я. – Еще раз огромное спасибо. Я не знаю, как бы все это обернулось, если бы не Ваша помощь.
– Яна. Вы мне так и не рассказали, как такая способная студентка попала на комиссию и сдала ее на четыре без особых усилий? В комиссии всегда сидят законченные троечники. Но что там делали Вы?
– А вы знаете Корнееву?
– Так, немного. В последнее время ходят нехорошие слухи, но я не особо в такое верю. А дело в ней?
– В ней. В том, что она меня невзлюбила. А вот за что – мне знать не дано. Она же с пулей в голове.
– Ну, не следует Вам в таком тоне говорить о преподавателе. Вам еще у нее учиться, – Довлатов снова был серьезнее некуда, приструнил меня одним тоном.
– Извините. Я просто не люблю ее. Это у нас взаимно. Как я смогу учиться у нее после этого? Она ведь узнает, что я сдала ее предмет с недопуском, и будет отрываться.
– А Вы не поддавайтесь на провокации. Не позволяйте ей в чем-нибудь Вас завалить – учите так, чтобы не к чему было придраться. И ни в коем случае сами ей не говорите о комиссии. Только если первая спросит.
– А она разве еще не знает?
– Вот не уверен.
– Хорошо. Спасибо за совет. Послушаюсь и буду вести себя тихо-мирно.
– Да. И не бейте больше никого. Мне до сих пор не верится, что Вы избили кого-то. Такая безобидная с виду девушка.
– Не избивала я ее. Так. Ударила пару раз. Я ненавижу… когда поступают так, как поступила она.
– Понимаю. Но все равно. Вы в университете – прячьте кулаки и доставайте устные аргументы.
Я грустно усмехнулась его совету. Я так не умею. И никогда не научусь.
– А как мне надо было ей доказать обратное, если она вбила себе в голову такую… такую… несуразицу!
А такую ли несуразицу? – подумала я. – Сколько минут я уже с ним болтаю? К тому же мы вместе обедали. Так ли невозможно нам переспать? У нас отношение уже не как у студентки и преподавателя, а более свободные. И это меня немного напрягает. Я чувствую, будто виновата в этом, будто навязалась ему в друзья.
– Надо обладать даром убеждения. Прав тот, на чьей стороне правда. А она на Вашей стороне.
– Покидченко не из тех людей, которые откажутся насолить ближнему исподтишка. Она бы никогда не признала собственную ошибку. Она была убеждена.
– И вот вопрос: что убедило ее? С чего она вообще это взяла?
– А Вам сказать честно, как я думаю?
– Принимаю честность в любом виде, – серьезно ответил Константин Сергеевич.
– Как она сама сказала, цитирую: «Так ты все-таки спала с ним, да? Ай да я! Конечно! Можно было это сразу понять. По тому, как он на комиссии на тебя пялился!»
Довлатов рассмеялся, так заливисто и заразительно, что мне стало стыдно до красноты.
– У вас отличный подражательный талант, Яна! – сквозь смех заговорил он. – Голос у Вас сейчас был – не отличишь.
– Вы меня смущаете, Константин Сергеевич. – Тихо произнесла я. – Я говорю о серьезных вещах. А Вы смеетесь.
– Да, простите. Ну, мне нечего сказать на это странное наблюдение, кроме того, что ей все это показалось.
Вот сейчас он действительно меня разозлил. То есть я недостаточно хороша, чтобы он просто смотрел на меня? Ах ты козел, ах ты упырь бородатый! Я чуть не влюбилась в тебя, зазнавшийся кусок говна!
– Яна, вы еще тут?
– Извините, кажется, связь пропадает, – я сделал вид, что не слышу его, и положила трубку. А затем приложила ее об пол. И мой сотовый перешел в ряды павших в бою и не подлежащих никакому ремонту устройств в моей личной коллекции.
Вот поэтому у меня и дешевые допотопные телефоны – я очень нервный и вспыльчивый человек. Пришлось достать из шкафа еще один старинный «Nokia» и переставить в него сим-карту. Сотовый напрягался долго, а когда, наконец, включился, немного погодя на экране появились входящие сообщения. Этот абонент звонил вам три раза – номер Довлатова.
Я не стала перезванивать. Я ведь для этого недостаточно хороша!
Вместо этого я позвонила Ольге и Вере Алексеевне, рассказала, что да как. Ольга пищала от восторга, что я общалась и обедала с «бородой» (так она называет Довлатова), и даже несмотря на то, как он меня неосторожно обидел, уверяла, что он ко мне небезразличен, просто как настоящий мужик хрен он в этом признается, тем более он препод, ему положение не позволяет. Было даже грустно от того, насколько далека она от правды.