Когда к нему на остров примчался один из студентов Ержана и стал вопить о дикарях и убийстве 'Ержан Сакеныча', в лагере Мельникова поднялся страшный переполох. Только ценой невероятных усилий его ребят из турклуба удалось навести минимальное подобие порядка, но на это ушло пять драгоценных минут.
Дальнейшие расспросы парня новой информации не дали. Тот дрожал и твердил как заведённый: 'убили, убили, убили'.
– Тьфу! А как ты сюда через пролив добрался?
Студент застыл мумией и пролепетал.
– Н-не знаю.
В итоге Дима-сан, Данияр и ещё пятеро самых крепких и надёжных ребят из его компании, прибыли на стоянку на малой земле к шапочному разбору. Пяток мужчин вытягивали на песок пляжа…
Мельников протёр глаза.
… настоящее полинезийское каноэ с балансиром, три женщины отпаивали и обтирали влажными тряпками детей, а возле одного из тел, укрытого пальмовыми листьями, рыдала молоденька девчонка. На прибывшее подкрепление никто не обратил ни малейшего внимания.
– Да расскажет мне кто-нибудь толком, что здесь произошло?!
– Катя. Катя, – голос был тихим и, каким-то, просящим, – Катя. Ты меня слышишь?
Екатерина закончила перевязывать последнего ребёнка – самого старшего мальчика и только тогда поняла, что её кто-то давно и безуспешно зовёт.
'Игорь'
– Что?! – Женщина резко и зло обернулась и осеклась. Перед ней, понурившись, с самым покаянным видом, стоял Витя.
– А. Я. Это…
Витька не чувствовал в себе никакой 'крутизны', после этих, как он считал, сомнительных 'подвигов', а лишь огромное чувство вины, за то, что он поневоле подверг эту женщину опасности и по собственному недомыслию подставил её под удар, заставляя рисковать жизнью.
– Я. Это.
Витька отвёл глаза, судорожно вздохнул и бросился в омут с головой.
– Прости меня, Катя. И… спасибо тебе.
Видавшая всякое в своей бурной и насыщенной жизни бизнес-леди Екатерина Андреевна застыла, открыв рот и широко распахнув глаза, и впервые не знала что сказать.
'Балбес'
Катя подошла и поцеловала Витю в колючую щёку.
– Даник, что думаешь?
– Да хрен их знает, Дим. Этот – вылитый птеродактиль. А тот – индеец какой-то. А вот этот – помесь.
– Угу. Лодку посмотрел?
– Спрашиваешь. Не круизный лайнер, но по сравнению с нашим плотиком – просто крейсер. И ещё – я ребят послал этих дебилов пособирать, а то разбежались кто куда.
– Дело, – Мельников принюхался и сморщился, – пусть закопают поглубже этих уродцев и как следуют Ержана и Филиппыча похоронят. Да и, – Сенсей показал на судно, – пусть голову похоронят и лодку, как следует, песочком и травой почистят. Воняет – спасу нет. Поставь наших ребят – пусть пинками их стимулируют. Хватит церемониться. Как отмоют – будем всех грузить на борт и уходить.
Данияр хмыкнул.
– На ужин и завтрак припасов с лодки хватит, а потом? Чем всю ораву кормить будем?
Дима промолчал, тяжело посмотрел на друга и пошёл, наконец, разговаривать с Виктором.
Егоров нашёлся под ближайшей пальмой. Нескладный тощий человек сидел, опёршись спиной о ствол дерева, смотрел на прибой и глупо улыбался. Подошедшего к нему Мельникова он, похоже, просто не заметил. Дима постоял с минуту, а потом кашлянул.
– Кхм. Не занято?
– А? А. Нет, конечно, нет. Садитесь.
Витя сначала пододвинулся, затем до него дошло, что он сидит не на скамейке в парке и на пляже полно места, и покраснел.
'Придурррок!'
Затем Витька ещё раз посмотрел на Диму-сана и… удивился.
'А чего это я к нему на 'вы'? Он же наверняка моложе меня'
Егоров согнал с лица улыбку и просто кивнул на место по соседству.
Они 'поговорили'. Витька молчал, слушая, как Мельников, разливаясь соловьём, поёт ему дифирамбы и хвалит его за храбрость, смелость и т.д. и т.п. и медленно зверел. Этот человек, который, вне всякого сомнения, был на порядок сильнее, чем сам Виктор, в эту самую минуту сидел рядом с ним и унижал его, может быть даже, не понимая этого.
Раньше Витя стерпел бы и не подал виду. Но не сейчас. Егоров не стал прерывать снисходительные 'похлопывания по плечу', мол, 'ничего, молодец, хвалю!' и не стал рассказывать историю про отца и деда, которая потащила его вперёд. Он просто встал и молча ушёл, прервав Сенсея на полуслове и оставив его сидеть на пляже с самым дурацким видом.
'Да кто ты, мать твою, такой, чтобы меня оценивать?'
Виктор Сергеевич Егоров, наконец, повзрослел.
На Большую землю большая часть обитателей малого острова перебралась уже к полудню, оставив за собой пустой лагерь и две аккуратные могилы. Ержана и деда. Налётчиков мужики закопали прямо на пляже, тщательно разровняв место, чтобы и следа от них не осталось.