Под навесом, где Ержан-ага хранил все поднятые Виктором вещи, их осталось всего трое. Сам Витя и Олег с Олей, которые теперь ни на шаг не отходили друг от друга, вызывая у Егорова чувство жгучей зависти. Ребята не устраивали романтической бредятины, а просто держались за руки. Слова им были не нужны.
Витька мысленно порадовался за хороших людей, которые, как он искренне надеялся, станут ему настоящими друзьями и с тоской посмотрел на пустынный берег, по которому Катя, взяв за руку сына, ушла вместе со всеми к проливу.
'Э-эх… хорошо, хоть не с мужем под ручку…'
Олег, отвлекая Ольгу от переживаний из-за гибели деда, заставлял её по второму разу сортировать добытые вещи. Перед своим уходом Дима-сан дал вполне ясные указания. Добытые сумки ополовинить, забрав самые ценные и нужные, с точки зрения выживания всего коллектива, вещи, а остальное – упаковать обратно.
– Отдадим сумки хозяевам. А будут ерепениться, и требовать назад всё – утопим и пусть сами достают!
Вот этим самым пара и занималась.
'Ладно. Пора дело делать…'
Витька поднял тяжёлый чёрный меч, сделанный из древесины немыслимой твёрдости, помолчал минуту, собираясь духом, и пошёл копать могилу.
Девочку, которую он так не успел спасти, Егоров решил похоронить лично. Выбрав место среди пальм, с хорошим видом на море, Витька принялся долбить мечом землю, обливаясь потом и изредка поглядывая на маленькое тельце, завёрнутое в потрёпанную циновку.
– Ты молодец, Витя. Ты…
Егоров обессилено поднял голову и вытер заливавший глаза пот. За пятнадцать минут работы землекопом он вымотался и утратил всякую способность чему-либо удивляться.
'Катя. Вернулась'
Дышать было тяжко. Говорить – тем более.
– Ты. Чего. Тут?
Женщина оглянулась на навес – возле Ольги сидел Антошка и о чём-то с ней говорил.
– Я подумала… мы подумали, что лучше мы подождём лодку здесь. С тобой… – Катя быстро, излишне быстро поправилась. – С вами. Мельников обещал после обеда нас всех отсюда забрать.
Витька обессилено повалился на землю и, мысленно проклиная свой непрезентабельный вид, счастливо улыбнулся.
– А вот это, Кать, очень хорошая мысль.
Женщина ушла к ребёнку, а окрылённый Витя в пять минут закончил свою нелёгкую работу и, позвав на помощь Олега, похоронил ребёнка. Снова навалилась тяжесть.
– Слышь, Витя, – напарник тоже был мрачен и подавлен, – надо у детей узнать её имя и крест хотя бы поставить.
– Узнаем. Поставим.
Егоров посмотрел на свои обломанные ногти, на размочаленный об плотную землю меч и принялся рыть ещё одну, совсем маленькую могилку.
Похоронив (не закопав!) голову безымянного европейца, снятую с носа каноэ, Витя счёл свои дела на сегодня исчерпанными, облегчённо вздохнул и, кося глазом на мелькавших между пальм женщин, ринулся в море смывать с себя пот, пыль и усталость.
– Да… твою же мать! Красавец, ёкалэмэнэ!
Голый Витька сидел на мелководье, ругался в полный голос и яростно тёр бока хрустящим от соли песочком. Кожа горела огнём, вдобавок соль сильно кусала царапины, но всё равно – было хорошо.
– Морда битая, сам тощий, небритый… под глазом фингал, нос до сих пор опух… а она…
Егоров застыл, глядя за горизонт, и задумался над точным определением – а какая ОНА?
И опять прошляпил всё на свете.
Витя успел подумать о том, что Катя – совершенно точно лучшая женщина на всех Землях вместе взятых и что он её… но тут за спиной раздался тихий голосок.
– А я…?
Витька от неожиданности вздрогнул и его язык сам собой, отдельно от головного мозга выдал.
– А ты – самая лучшая девушка на свете и я тебя люблю!
Егоров с клацаньем захлопнул рот, покраснел и схватился за голову.
'Что я наделал!'
Потом он вспомнил, что вся одежда, включая трусы, постирана и сушится на горячем песке и он, Виктор Сергеевич, блин, Егоров. Сидит. Перед своей. Да! Чёрт возьми! Любимой. Женщиной! Голый!!!
'Ой-ёооо!'
От стыда хотелось провалиться сквозь землю. За спиной с минуту помолчали.
– Витя.
– А?
– Витя, давай я тебе спину потру.
На женщине не было ничего. Только горячая, несмотря на прохладную морскую воду, бронзовая кожа. И мягкие, податливые и солёные губы. И ещё одно море. Море нежности и заботы. Катя тщательно потёрла тощее Витькино тело пучком жёсткой травы и вымыла ему голову. Шампунем и пресной питьевой водой, которую она принесла с собой в бутылке.
– Не говори ничего Егоров. Молчи.
– А…
– Не сейчас. Антон рядом. Не сейчас. Мне пора…