Инстинкты сработали. Голова ещё не успела подумать, а тело бывшего старшего загребного первого ранга Кхапа уже стояло навытяжку, отдавая королевский салют. Придурки-гребцы заткнулись и попадали ниц, а младший резчик Лак, как человек многое повидавший, просто ОЧЕНЬ низко поклонился.
Потому что глаза цвета яркой молодой листвы были только в семье Властелина всех людей.
На то чтобы залить семь больших бочек чистой водой из ручья у моряков 'Птицы' ушло всего-то двадцать минут. Витька, сам ещё не отошедший от шока с массовым поклонением аборигенов, успокоил, как мог, объект поклонения и велел женщинам и Антошке устраиваться в крохотной надстройке, которую раньше занимал капитан. Экипаж корабля тем временем закатил на борт бочки с водой и занялся странным делом – все моряки, во главе со своим капитаном, трусцой вернулись к ручью, разделись догола и дружно полезли в холодную воду мыться. Пять бесконечно долгих минут аборигены нещадно тёрли друг друга песком, травой и кусками пемзы, сдирая с себя грязь, накопившуюся в походе.
Земляне, ожидавшие их на палубе, переглянулись – или у этих ребят был настолько сильно развит культ чистоты, что они готовы были рискнуть и дождаться здесь дикарей, или… Витька почесал затылок.
'Или я что-то не понимаю'
С точки зрения Егорова им нужно было мотать отсюда на всех парах.
'Тьфу! Вёслах и парусах'
Дальше – больше. Кхап развернул принесённым им свёрток и каждый матрос вместо старой набедренной повязки получил большой кусок ярко-оранжевой ткани, в которую они очень умело и очень красиво упаковались.
– Пра.
Капитан поднялся на борт, сложив ладони вместе, и поклонился своей бывшей каюте, в которой сейчас пряталась Катя.
– Пра.
Процедуру подъёма на борт повторил Лак, а за ним, как под копирку, тоже самое сделали восемь пышущих чистотой матросов.
Глава 10.
К москалям или, точнее, к русским, Пётр Александрович или, точнее, Петро Олександрович относился вполне благожелательно, несмотря на то, что он был самым что ни на есть настоящим, щирым, западенцем. В России у лётчика было много друзей и знакомых, с которыми майор Шевченко общался на чистейшем русском языке без малейшего намёка на украинский акцент. Вот чего уроженец Ровно терпеть не мог – так это суржик. Дикая смесь на которой говорила восточная Украина вызывала в нём искреннее отвращение и желание немедленно всё это дело искоренить.
– Да… по мне так пускай по-русски говорят, если им так хочется. Но только на чистом, правильном языке, я прав? Зачем оба языка коверкать?
Майор сидел на пороге в бывшую каюту капитана Кхапа и в десятый раз объяснял присутствующим политику партии и правительства незалэжной.
Егоров сморщился.
'Ю-щен-ка!'
– Майор. Майор! Мы поняли, спасибо. А теперь, будь ласка, коротко и по существу. Как летел, как упал, как на корабле оказался, и, – Витька посмотрел в окно, – куда мы сейчас плывём?
Маленький кораблик капитана Кхапа уверенно шёл в открытый океан, удаляясь от островов и лагуны. На все вопросы землян судовладелец отвечал длинными и проникновенными монологами, которые, даже с переводом Лака, понять было невозможно. А ещё вся команда аборигенов постоянно улыбалась и норовила украдкой, хоть краешком глаза, увидеть Катю. Заметив, что очередной матросик старательно зарабатывает косоглазие, как бы по делу проходя мимо открытой двери, Виктор вздохнул, остановил взмахом ладони открывшего было рот майора и попросил.
– Катюша, я понятия не имею, кем они тебя считают, но… пойдём, любимая. Пообщаемся.
Увидев женщину, все матросы оставили свои вёсла, сбились в кучу возле мачты и снова повалились на колени, громко стукаясь лбами о палубу. Следом за ними с кормы, бросив рулевое весло, прибежал капитан и тоже растянулся пузом на горячих досках.
'А Лак? Ага, вот и он'
Старший помощник капитана вылез из трюма, где он готовил обед из Витькиных припасов, и изобразил полнейшее раболепие.
Витя посмотрел на свою женщину.
'Красивая, да…'
Катя в ответ недоумённо пожала плечами и шагнула к ближайшему матросу.
– Вставай. Эй, – она легонько коснулась плеча моряка, – вставай, поднимайся.
Маленький гребец зажмурился, спрятал лицо в ладонях и, тихонечко заскулив, пополз к борту.
– Э. Э! Ты! Стаааааа…
'Ё!'
… ять!
'Ёлы-палы!'
Витька содрал с себя фуражку, пиджак и сиганул за борт следом за выбросившимся в открытое море аборигеном.