Катя украдкой посмотрела на руку – пальцы ещё немного подрагивали, но уже почти незаметно. Эти аборигены со своим спектаклем её здорово напугали. Потом, когда всё прояснилось, она, конечно, рассмеялась, но всё равно – смех вышел каким-то уж чересчур нервным и испуганным. Находиться среди дикарей было страшновато.
А потом её муж…чина (Катя сознательно сделала паузу, мысленно произнося это слово) взял и всё, всё, всё решил. И вот она на корабле с верной командой, вокруг друзья и подруги, её ребёнок в безопасности, а её муж…чина тут главный!
Катя от удовольствия зажмурилась.
'Хорошооооо'
– … эта сумка?
Женщина открыла глаза. Тон, которым был задан вопрос, не сулил ничего хорошего. Действительно, возле ног турка лежала большая дорожная сумка, которую она видела впервые. Это было очень странно – после первых дней анархии и дележа всего и вся, команда Мельникова навела некое подобие порядка и взяла на учёт и контроль все вещи пассажиров и экипажа. Тоже самое произошло и с чемоданами – Дима-сан лично пересчитал все добытые Виктором чемоданы, не забыв учесть и её личный багаж. И оранжевый чемодан Вити.
Все с интересом уставились на турка. Лётчик покраснел, вздохнул и, крякнув от натуги, двинул сумку вперёд.
– Я её не крал.
Йилмаз оторвал глаза от палубы и посмотрел на своих друзей. Было заметно, что ему очень стыдно.
– Почти.
Турок щёлкнул замком.
– Вот. Смотрите.
Катя заглянула в сумку и ахнула.
– Нихрена ж себе!
Витька от удивления позабыл о том, что рядом ребёнок и витиевато выругался. В сумке турка плотными рядами лежали тщательно упакованные пачки денег. Евро. Причём, Витя присмотрелся, купюры были сплошь пятисотенными.
– Йилмаз, дружище, ты что? Банк грабанул?
– Нет. Это не мои деньги, это Ержана деньги.
– Да? А у тебя они откуда? – Витя приподнял сумку и присвистнул. – Килограмм двадцать, не меньше!
В историю Йилмаза невозможно было поверить. Всё было так просто и нагло, что Витя откровенно восхитился авантюризмом покойного владельца агентства по продаже недвижимости. Ержан вывозил наличную валюту из страны чемоданами и прямиком через главный аэропорт страны. Пограничный и таможенный контроль он посылал в одно известное всем место, не желая делиться деньгами своих клиентов с жадными до изумления госслужащими.
– Я два раза деньги перевозил. Ваши пограничники нас не досматривают. Ваши экипажи досматривают, а нас – нет.
– А в Анталье как? Хоть какой-то досмотр должен же быть?
– А там в аэропорту мой брат работает. Не проблема.
За каждую перевозку Йилмаз получал по пять тысяч евро. Заработок был хороший и почти без риска, что лётчика устраивало абсолютно. Витька выслушал оправдательное блеянье турка и расхохотался.
– Слушай, Йилмаз, я понимаю – это деньги. Обалденно большие деньги – три полновесных лимона евро, но скажи мне дружище, а на хрена они тебе ЗДЕСЬ? А?!
Народ на палубе откровенно веселился, со всех сторон сыпались предложения о том, как эти деньги можно использовать. От, понятное дело, туалетной темы, до, естественно, растопки для костров.
– Да пошёл ты!
Эту фразу на русском турок освоил очень хорошо. Впрочем, произнёс он её с улыбкой в тридцать два зуба, и облегчённо вытирая со лба пот, чем вызвал новый взрыв хохота. Народ смеялся от души, сбрасывая нервное напряжение последних часов. Улыбался ничего не понимающий Кхап, улыбался Лак, светились улыбками лица гребцов.
– Я так думаю, что за самолёт с меня спросят. И, может быть, мне уже не летать. А деньги мне бы пригодились. Нам всем пригодились бы.
– Что?!
Витьке показалось, что он ослышался.
– Что? Кто спросит?
Смех, как по команде стих.
– Следователи. Когда мы домой попадём.
Турецкий пилот посмотрел прямо в Витькину душу, отчего у Егорова вдруг пересохло во рту, и задрожали поджилки.
– А ты знаешь… как…
– Нет, но раз мы смогли попасть сюда, то, почему бы нам отсюда не выбраться?
Витя закашлялся. Дискуссии о том, где они находятся, на острове шли постоянно, но кроме драк, слёз и ругани ничего путного они не приносили. И вот перед ним сидит человек, который строит планы на будущее. На будущее там – ДОМА.
– Виктор. Если ты не веришь, что мы сможем найти путь назад, то почему ты носишь свой паспорт и бумажник с собой? Зачем тебе водительские права и кредитные карты?
'Странные они, эти чужаки. То громогласно хохочут, что для воспитанных людей непозволительно, то плачут, то молчат…'
Лак слушал тишину. Все восемь чужих сидели на палубе, словно простые матросы и молчали. Женщины чужаков тихо и безутешно плакали, а мужчины хрустели пальцами и грызли ногти на руках.