– Дед, а скажи мне вот что, – Егорова разбирало любопытство, – а почему? Почему, старик?
Уилл его понял.
– Да. Они, – он показал на свой корабль, – стали мне почти родными. И я не хотел их смерти. Но ещё больше я не хотел вашей смерти. Там, на киле, который торчит из воды, я увидел маленькую табличку. 'Сделано в США'. Ты понимаешь меня, русский? А на острове я видел следы. Обуви. С каблуком. Здесь нет такой обуви. Здесь вообще обуви нет. И бутылка. 'Кока-кола'.
Дед, собравший свои мозги в кучку, временно перестал капать слюной и вполне разборчиво объяснял Вите ПОЧЕМУ. Почему он фактически предал своих, ради неизвестных ему землян.
– Я понял тебя, Уилл.
Витька прижал к себе притихшую Катю и задумался. Судя по лицам мужчин и женщин, задумались все. Перед ними сидела наглядная картинка, изображающая их собственную перспективу в этом мире.
– Милый, – жёсткие потрескавшиеся от ветра и солнца губы любимой едва касались уха, – я. Не. Хочу. Так. Жить.
От Катиного шёпота Витю пробил озноб.
'Сам не хочу!'
– Витенька, – умоляющий шёпот женщины рвал сердце и выворачивал наизнанку Витькину душу, – сделай что-нибудь, пожалуйста. Я домой хочу.
Катя по-детски всхлипнула.
– К маме.
– Завтра утром снова будет жарко и я снова не смогу говорить. Отнесите меня обратно на мой 'Ураган'.
Старик скрипел и смотрел на окружающих его мужчин, как свою собственность.
– И принесите еды. И воды. И пусть рядом со мной будет женщина.
Деда покачивало из стороны в сторону, а язык у него снова начал заплетаться. Витька аккуратно прислонил невесомое тело Уилла к мачте и покладисто кивнул.
– Окей. Всё сделаем. Уилл, расскажи мне, что вы здесь делали?
Даже в темноте было видно, как оскалился старик.
– Принесите огня и мой сундук. Я видел, ваши черноногие его забрали. А пока – слушай…
Оказалось, что 'Ураган' был самым настоящим ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИМ кораблём, который находился в самой настоящей научной экспедиции. После тридцати лет поисков 'умница Уилл Хантинг' пришёл к выводу, что его 'залёт' в этот мир не был случаен и он…
Виктор подобрался и навострил уши, а Йилмаз, Олег и Пётр затаили дыхание.
– Это не стихия. Не божественное вмешательство. Это, – старик закашлялся, – это просто кто-то где-то нажал кнопку.
У Егорова пересохло во рту, а перед глазами поплыли разноцветные круги.
– И… и ты знаешь, где эта кнопка?
– Кхе! Знаю.
Олег выронил нож, а пожилой украинский лётчик, выслушав перевод, схватился за сердце.
– Огня.
– ЛАААААК! Бля! Где огонь?!
– Сундук.
– Лаааак! Сундук сюда, живо!
– Мам, не плачь, мам…
Антошка, слыша, как тихо плачет мама, тоже захлюпал носом и прижался щекой к самому родному в мире плечу.
– Не буду, Тоша, не буду, – Катя невидяще смотрела в кромешную тьму душного трюма и гладила сына по отросшим вихрам, – это я так… устала просто.
– Ничего мам, дядя Витя говорит, что завтра мы на наш остров придём. Там и отдохнём. Пойдём на пляж? А? Шашки возьмём. Маску и ласты. Я тоже понырять хочу.
– Конечно, милый. Мы обязательно пойдём на пляж.
Катя прижала ребёнка к себе.
– А теперь давай спать.
– Спокойной ночи, мам.
– ЛАААААК! Бля! Где огонь?!
Крик с палубы разбудил всех обитателей трюма. Над головой, гулко топая ногами, забегали матросы, раздался разухабистый русский мат и посыпались звонкие оплеухи.
– Совсем обленились, бля! Я вас научу… … …!
Егоров орал как ненормальный.
– Катерина, подъём! Оля, Жанна, Антон. Все сюда!
Наверху испуганных женщин встретила сюрреалистичная картина. По бортам с факелами стояли полуголые матросы, в центре палубы возле мачты важно восседал дикарский шаман, а вокруг него прыгали орущие благим матом мужики.
– Кать!
Витька орал громче всех и со всей дури лупил кулаком по мачте прямо над головой деда.
– А знаешь, почему мы здесь оказались? Это этот хмырь нас сюда затащил! Экспериментатор, …уев!
У Кати отнялись ноги.
В эту ночь никто так и не заснул.
– Лак, факел сюда. Ближе. Ближе. Уилл, – Егоров несколько раз глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, – ещё раз. Повтори ещё раз, только по порядку, медленно и внятно.
Дед посмотрел на занимающуюся зарю, криво усмехнулся и снова раскатал по палубе карту.
– Мы находимся здесь…
Уилл Джеймс Воррингтон прекрасно разбирался в картографии. За долгие годы своих путешествий он сумел нанести на листы тонко выделанной кожи очертания побережья общей протяжённостью более семи тысяч морских миль. Огромный южный континент, о котором капитан Кхап имел самое смутное представление, был картографирован на девяносто процентов. Более того, на огромную, два на три метра, карту были нанесены сотни островов и указаны все расстояния! Причём в морских милях.