Выбрать главу
10

Ad Lydiam

Что в имени твоем пьянит? Игра ль

Лидийских флейт разымчивых и лики

Плясуний-дев? Веселий жадных клики -

Иль в неге возрыдавшая печаль?

Не солнц ли, солнц недвижных сердцу жаль?

И не затем ли так узывно дики

Тимпан и систр, чтоб заглушить улики

Колеблемой любви в ночную даль?..

И светочи полнощные колышут

Полохом пламени родные сны,

И волны тканей теплой миррой дышат…

А из окрестной горной тишины

Глядят созвездий беспристрастных очи,

Свидетели и судьи страстной ночи.

11

Как в буре мусикийский гул гандарв,

Как звон струны в безмолвьи полнолуний,

Как в вешнем плеске клик лесных вещуний

Иль гарпий свист в летейской зыби ларв,-

Мне Память вдруг, одной из стрел-летуний

Дух пронизав уклончивей, чем Парф,

Разящий в бегстве,- крутолуких арф

Домовит бряцанье и, под систр плясуний,

Псалмодий стон,- когда твой юный лик,

Двоясь волшебным отсветом эонов,

Мерцает так священственно-велик,

Как будто златокрылый Ра пилонов

Был пестун твой и пред царевной ник

Челом народ бессмертных фараонов.

12

Клан пращуров твоих взрастил Тибет,

Твердыня тайн и пустынь чар индийских,

И на челе покорном - солнц буддийских

Напечатлел смиренномудрый свет.

Но ты древней, чем ветхий их завет,-

Я зрел тебя, средь оргий мусикийских,

Подъемлющей, в толпе рабынь нубийских,

Навстречу Ра лилеи нильской цвет.

Пяти веков не отлетели сны,

Как, деву-отрока, тебя на пире

Лобзал я в танце легкой той Весны,

Что пел Лоренцо на тосканской лире:

Был на тебе сафиром осиян,

В кольчуге золотых волос, тюрбан.

13

В слиянных снах, смыкая тело с телом,

Нам сладко реять в смутных глубинах

Эфирных бездн иль на речных волнах,

Как пена, плыть под небом потемнелым.

То жаворонком в горних быстринах,

То ласточкой по мглам отяжелелым -

Двоих Эрот к неведомым пределам

На окрыленных носит раменах…

Однажды въяве Музой ясноликой

Ты тела вес воздушный оперла

Мне на ладонь: с кичливостью великой

Эрот мне клекчет клекотом орла;

«Я в руку дал тебе державной Никой -

Ее, чьи в небе - легких два крыла!»

14

Разлукой рок дохнул. Мой алоцвет

В твоих перстах осыпал, умирая,

Свой рдяный венчик. Но иного рая

В горящем сердце солнечный обет

Цвел на стебле. Так золотой рассвет

Выводит день, багрянец поборая.

Мы розе причащались, подбирая

Мед лепестков, и горестных примет

Предотвращали темную угрозу -

Паломники, Любовь, путей твоих -

И ели набожно живую розу…

Так ты ушла. И в сумерках моих -

Прощальный дар,- томительно белея,

Благоухает бледная лилея.

15

Когда уста твои меня призвали

Вожатым быть чрез дебрь, где нет дорог,

И поцелуй мне стигмы в руку вжег,-

Ты помнишь лик страстной моей печали…

Я больше мочь посмел, чем сметь я мог…

Вдруг ожили свирельной песнью дали;

О гроздиях нам птицы щебетали;

Нам спутником предстал крылатый бог.

И след его по сумрачному лесу

Тропою был, куда, на тайный свет,

Меня стремил священный мой обет.

Так он, подобный душ вождю, Гермесу,-

Где нет путей и где распутий нет,-

Нам за завесой раздвигал завесу.

16

Единую из золотых завес

Ты подняла пред восхищенным взглядом,

О Ночь-садовница! и щедрым садом

Раздвинула блужданий зыбкий лес.

Так, странствуя из рая в рай чудес,

Дивится дух нечаянным отрадам,

Как я хмелен янтарным виноградом

И гласом птиц, поющих: «Ты воскрес».

Эрот с небес, как огнеокий кречет,

Упал в их сонм, что сладко так певуч;

Жар-птицы перья треплет он и мечет.

Одно перо я поднял: в золот ключ

Оно в руке волшебно обернулось…

И чья-то дверь послушно отомкнулась.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ  

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ 

ЛЮБОВЬ И СМЕРТЬ 

канцоны и сонеты, посвященные имени Лидии Димитриевны Зиновьевой-Аннибал

(Å 17 октября 1907 г.)

Breve aevum separatum,

Longum aevum coniugatum

In honozem Domini.

Quisquis terram est perpessus

Veniet huc vita fessus.

In dies sacramini. 

Agnus Dei, Salus mundi,

Fac ut veniamus mundi

In Tuum Triclinium:

Pura lympha pedes laves,

Purifices culpas graves

Puritate ignium.[22]

КАНЦОНА I

Che debbo io far? Che mi consigli, Amore? 

  Tempo e ben di morire;

Ed ho tardato piu ch'io поп vorrei.

Madonna e morta, ed ha seco il mio core. 

  Е volendol seguire,

Interromper conven quest'anni rei: 

  Perche mai veder lei

Di qua non spero; е 1'aspettar m'e noia. 

  Poscia ch'ogni mia gioia,

Per lo suo dispartire, in pianto e volta;

Ogni dolcezza di mia vita e tolta. 

 Petrarca, Canzone I in morte di' Lаurа[23]

КАНЦОНА I

1 «Великий Колокол на богомолье…»

Великий Колокол на богомолье

       Тебя позвал… Тоской

Затрепетала вдруг нетерпеливой

И вырвалась душа в свое приволье

       (На подвиг иль покой?)

Из ласковых оков любви ревнивой…

       И вновь над темной нивой

Тебя я вижу сирою Церерой:

       С печалию и верой

Зовешь ты дождь и солнце на поля,

Где пленный сев еще таит земля.

2 «Провлекся год, с тех пор как недопетый…»

Провлекся год, с тех пор как недопетый

       Был прерван вещий стих

Разлукою внезапной и смертельной.

Ты — родилась; а я в ночи, согретой

       Зачатьем недр глухих,-

Я умер, семя нивы колыбельной,

       Душой в себе раздельной,

С собой влачащей гроб того же тела,

       Откуда отлетела

Желаний мощь. И ты скорбишь вдовой

Над озимью могилы роковой.

3 «Мы шли вдвоем жнивьем осиротелым…»

Мы шли вдвоем жнивьем осиротелым,

       А рок уже стерег…

И ты сказала: «Облако находит,

И будет снег, и покрывалом белым

       Застелет даль дорог,

И запоздалых в путь зима проводит.

       Незваное приходит!

Благословен да будет день идущий,

       Благословен не ждущий!

вернуться

22

Краткий срок разлучения,

Долгий срок единения

Во славу Господа.

Все, претерпевшие долю земную,

Придут сюда жизнью истощенные.

Вы освящаетесь в днях.

Агнец Божий, Спаситель мира,

Сподобил нас явиться чистыми

На Вечерю Твою.

Чистой водой омой наши ноги,

Очисти грехи тяжкие

Очистительным огнем (лат.).  

вернуться

23

Что делать мне? Амур, вожатым буди!

Пора мне умереть;

Я медлю здесь, но не по доброй воле.

Почила Донна, сердце взяв из груди.

За ним вослед лететь,

Скорей прервать года жестокой доли!

Ее не видеть боле

Здесь обречен, и ждать ее нет сил.

Мне радость обратил

Уход ее — в горчайшее рыданье.

У жизни отнято очарованье.

«Петрарка, Канцона I на смерть Лауры».

(Ит. Пер. Ю.Н. Верховского).