Сплав серебра в золе порозовелой,-
Впивая полным лоном свет струистый,
Струясь и рея струйностью двойною,-
Вся жизнию родною,
Вся плотию согретая пречистой,-
Волшебной пеленою
Покрытая,— но светлых чар не видя,
В касаниях разлуку ненавидя.
Подлунные так в полночь пели волны
Свою тоску душе осиротелой;
Я ж в одиночестве прозрел слиянность
Сил соприродных и на лире смелой
Отшедшей пел: «О ты, которой полны
Все сны мои,— чья в сердце осиянность
Мерцает мне сквозь тусклую туманность
Мирской пустыни! Стала прозорлива
Душа страданьем, и прикосновений
Твоих, мой близкий гений,
Познала трепет, и в огне прилива
Незримою счастлива.
Откройся ж мне, мои разверзни очи,
Разоблачись светилом ясной ночи!»
Она в ответ: «Когда б узнали волны,
Что в них луна, что блеща реют ею,-
В струях своих узрели б лик желанный.
Твоим, о мой избранный,
Я стала телом, ты — душой моею.
В песках моею манной
Питаемый! воззри на лик свой вчуже:
Жену увидишь воплощенной в муже».
ТРИПТИХИ
РО3Ы
Пора сказать: я выпил жизнь до дна,
Что пенилась улыбками в кристалле;
И ты стоишь в пустом и гулком зале,
Где сто зеркал, и в темных ста — одна.
Иным вином душа моя хмельна.
Дворец в огнях, и пир еще в начале;
Моих гостей — в вуали и в забрале -
Невидим лик и поступь не слышна,
Я буду пить, и томное похмелье
Не на земле заутра ждет меня,
А в храмовом прохладном подземелье.
Я буду петь, из тонкого огня
И звездных слез свивая ожерелье -
Мой дар тебе для свадебного дня.
Не ты ль поведала подругам пчелам,
Где цвет растет и что таит, любимый?
С каких лугов слетелся рой незримый
И золотом звенит окрест веселым?
Мед, гостьи Божьи, по весенним долам
Вы в улей собираете родимый!
Мой стебль иссох, и вяну я, палимый
Лучами знойными на камне голом.
А пчелы мне: «Едва живое жало
Вонзится в никлый венчик, брызнет влага,
И расцветешь ты сладостно и ало.
Мы росного изроем кладезь блага»…
И ближе льнет жужжащих ласк угроза…
Цвети же, сердце, жертвенная роза!
С порога на порог преодолений
Я восхожу; но вс не одолен
Мой змеевидный корень — смертный плен
Земных к тебе, небесной, вожделений.
И в облаке пурпуровых томлений
Твой недоступный образ мне явлен
Во мгле пещер, чей вход запечатлен
Сезаму нег и милости молений.
То девою покрытой и немой,
То благосклонно-траурной супругой
Тебя встречает страстный вызов мой.
И поцелуй уж обменен с подругой…
Но челн скользит с песков мечты кормой,
Подмыт волной зеленой и упругой.
СНЕГА
На свой утес из буйственных пучин
Ты пламенем пловца манила, Геро!
Вздымалась тускло-пенно, стлалась серо
Седая муть. Маяк пылал один.
И твой Леандр, как некий исполин,
Зыбь рассекал кипящего кратэра,-
Дабы порхнуть из мглы, как эфемера,
В багрец твоих распахнутых купин.
Зачем же ныне, цели достигая,
Несменно-близким близкий видя брег,-
Я должен плыть, все плыть, изнемогая,
А светоч вдаль стремит багряный бег?..
И влагу ль раздвигает плоть нагая?-
Ее ль сковал, как кипень белый, снег?
Оснежены сквозных ворот затворы;
Сугробы за оградою железной,
Нетронуты, лежат в ночи беззвездной.
Вернись, пришлец, в доступные просторы!
Немых надежд куда подъемлешь взоры,
Желаний зорких вызов бесполезный?
Живые сны весны твоей любезной
Толпой подруг ушли за тенью Коры.
Невестины уборы не увянут,
Что в розовый вплетала дева локон;
Но мир лелеет луг нетленный ныне.
И красоту в недвижимой святыне
Спасает Смерть — доколе не проглянут
Родные лица из отверстых окон.
Е le stelle migliori acquistan forza.
Petrarca1
Мощь новую приемлют надо мной
Благие звезды, и весны Господней
Пророчат близость. Зорче и свободней
Душа скользит над пленностью земной.
Волнуются под снежной пеленой
Цветущей тайной перси Преисподней…
Но сиротливей никнут и безродней
Кресты кладбищ под вьюгой ледяной.
Родился Бог. Вершится в вышних Слава,
И «Мир земле» расслышан в глубинах;
Но косных стуж окрест сильна держава.
Нисходит ночь. Не в звездных письменах
Ищи звезды. Склонися над могилой:
Сквозит полнощным Солнцем облик милой.
КНИГА ПЯТАЯ
ROSARIUM
СТИХИ О РОЗЕ
ЕДИНОЙ
и
НАШЕЙ BEPE
ПРОЛОГ
АD RОSАМ[26]
Тебя Франциск узнал и Дант-орел унес
В прозрачно-огненные сферы:
Ревнуют к ангелам обитель нег — Пафос -
И рощи сладостной Киферы.
Но твой расцветший цвет, как древле, отражен
Корней твоих земной отчизной:
Ты, Роза милая, все та ж на персях жен
И та ж под сенью кипарисной.
Таинница Любви, твоя печать горит
На бледном хладе саркофага;
И на снегах твоим дыханьем говорит
Мечу завещанная сага.
В алмазно-блещущем и голубом снегу
Она властительно-напевна;
И снится рыцарю: в дубраве на лугу
Сном непробудным спит Царевна…
О Роза дремная! Кто, мощный паладин,
Твой плен глубокий расколдует?
Кто, лирник избранный, найдет глагол один
И пеньем сферы согласует?
Кто с корнем цвет сроднит? Чей взор не помрачен
Волшебным куревом Киферы?…