— Я правда был не в курсе. Эммелин не говорила ничего… Не её тайна, наверное, поэтому… — вздохнул папа. — Дров не наломай только. Я понимаю, что это тяжело. Невыносимо тяжело… Но здесь надо отступить и отпустить.
— Я тоже не могу приказать долбанным чувствам угомониться! — разозлился я, понизив голос, чтобы ни дай бог не разбудить Сару. — И пока она здесь, что хочешь говори, у меня есть шанс… Хотя бы попытка. И я эту попытку не упущу ни за что…
— Переубеждать не буду, — грустно улыбнулся отец. — Но учти, здесь слишком вряд ли тебе хоть что-то светит…
— Она, к тому же, не особо-то верит во всю эту религию… — звучало раздосадованно.
Я понимал, что цеплялся неизвестно за что. За идиотский призрачный шанс, который придумал сам себе, но так ведь было легче, чем смириться…
Двое суток Сара вообще не прикасалась к еде. Даже банальное печенье, и то игнорировала. И только на третий день она наконец спустилась к ужину после длительных уговоров. Мы с отцом оба оживились, обрадовались даже: усадили гостью за стол и тут же засуетились по кухне, отмахиваясь от предложений о помощи.
— Мы уж десять лет сами справляемся, ещё тебя напрягать? Не хватало, — радушно улыбаясь, парировал папа.
— Ты хотел сказать, что в основном, справляюсь я? — я прищурился, а затем рассмеялся.
— Сколько мы твои слипшиеся макароны да горелые омлеты ели… — закатил глаза отец, ехидно хихикая.
— Можно подумать, сам многим лучше меня поначалу готовил, — цокая языком. — Я хотя бы ребёнком был!
— У мамы до сих пор не всегда всё получается, а вы говорите… — тихо произнесла О’Нилл.
— Ну, а сегодня вот мы вдвоём старались, так что должно быть просто отменно! К чему скромничать, да? — отец будто бы пропустил последнюю фразу мимо ушей. — Поверь, Сара, такого жюльена ты ещё не пробовала!
— Я не ем грибы, — тяжело вздохнув, выдала она, тут же нарушив тёплую атмосферу.
Словами будто по шее отвесила!
— Есть ещё тыквенный пирог, — папа даже зубами скрипнул, но вида, что его задели слова О’Нилл, не подал.
— Только совсем немного, — словно нехотя согласилась Сара.
Непринуждённая беседа не клеилась, но, во всяком случае, О’Нилл составила нам компанию, хоть и съела всего ничего. Потом сказала, что всё-таки не голодная, и, получив категоричный отказ на своё предложение помыть посуду, упорхнула в отведённую ей комнату.
На следующий день я надеялся, что Сара немного оттает. Ведь первую половину дня мы провели в компании друзей, и даже Майкл снизошёл до времяпрепровождения со мной, Бобби, Кэнди и со своей женой, разумеется. На удивление, Тёрнер и О’Нилл изначально согласились покататься на санках со всеми вместе, правда по итогу всё равно ушли пораньше, сославшись на какие-то неотложные дела.
Я же вскоре вернулся домой. Думать, чем именно эти двое были заняты весь день, не хотелось вовсе, поэтому я тоже пытался себя отвлечь: доделал уроки, подтянул провисшую дверцу шкафа в коридоре, а потом воткнулся в телек. Ближе к шести побрёл на кухню и заглянул в холодильник.
Да, не так я рисовал в воображении время, которое Сара проведёт у нас. Сегодня, например, мы могли бы вместе приготовить ужин, сыграть в какую-нибудь настолку, поболтать ни о чём или посмотреть какое-нибудь незапарное кино… Но она, конечно же, предпочла моему обществу Тёрнера. И это уже даже не угнетало, просто было какой-то идиотской данностью, с которой я по-своему успел смириться.
Ужин уже был практически приготовлен, когда отец вернулся с дежурства.
— Решил себя превзойти? — радушно улыбнулся папа. — А где наша гостья? В комнате?
— Не пришла ещё, — я слегка нахмурился, раздосадованно качнув головой. — Восемь почти… Скоро должна быть.
— Ясно, — коротко кивнул отец. — Подождём давай, да ужинать все вместе… Может, хоть сегодня что поест. Что с вами делать? Вот чего вчера завелась? С ровного места же!
— Меня спрашиваешь? — хмыкнул я.
— Ладно, давай не будем… Понять можно в какой-то степени. Отец телефон отрубил, мать с вещами свалила, бабушку решили не напрягать… Что с ней делать? — папа запустил ладонь в волосы. — Так что ладно, я — мыть руки, переодеваться, да потихоньку на стол накроем, а потом уж и Сара придёт, наверное.
— Да, отлично! — я легонько улыбнулся, а вот сердце отчего-то беспокоилось, хоть и причины на то не было.
Время шло. Часовая стрелка потихоньку подползала к десяти, и чем ближе она подбиралась к этой цифре, тем сильнее нагнеталась атмосфера в доме.
— Это уже ни в какие рамки! — возмущённо выпалил отец, поднимаясь с места. — Я поеду туда! Договаривались же, объясняли, ну не просто прихоть! Что, если миссис Райдер от окна не отходит? Знаем же, настучит в два счёта! Все эти маленькие города… Проблем нам только не хватало из-за этих двоих!
— Почему так всё сложно? — я отвёл взгляд, заранее сомневаясь в том, что в этой поездке был какой смысл.
— Вот скажи, оно мне надо вообще?! Да и тебе не надо… В первую очередь, тебе не надо! Чтобы вот такими глазами несчастными не смотрел! — папа щёлкнул пальцами, привлекая моё внимание. — Хватит, Дерек! На меня столько лет ругался, а сам сейчас?!
— Не надо меня поучать, — тут же оскалился я. — Вот именно, так долго был моим единственным примером…
— Поговори здесь ещё, — рыкнул отец, накинул куртку и вышел за дверь.
На улице зарычал мотор автомобиля, и папа отъехал от дома, направляясь в сторону жилища Тёрнеров.
А через минут сорок, конечно же, вернулся ни с чем. Злющий, взвинченный, и я попал под горячую руку.
— Сдалось мне это всё! Одна головная боль! Почему я вообще должен этим всем заморачиваться?! Забери, приюти, прыгай вокруг неё на задних лапках, чтобы потом вот такое к себе отношение?! А не слишком ли много на себя эта девчонка берёт?! — кричал отец. — Как потом Эммелин это всё объяснять я должен?!
— Пап…
— Не пап! Доступным языком же, на пальцах показали, нет! Всё через задницу! Ну что за наказание?! И ты, Дерек! В первую очередь, ты! Со своей миной кислой, сил уже нет это терпеть! — он стукнул кулаком по столу.
— Да ко мне-то ты что пристал?! — я тоже повысил голос.
— Хватит хернёй страдать, ясно? Хватит! — и папа ушёл к себе в комнату, громко шибанув дверью, из-за которой донеслось: — Это — чужая женщина! Точка!
Я же остался стоять посреди кухни, где уже окончательно остыл ужин, да и какой-то неприятный холодок начал заползать под одежду.
А действительно, какого хрена?!
Нет, я понимал её в какой-то степени, но вот осознавала ли сама О’Нилл, что творила?
Впервые за всё это время я был действительно зол на Сару, на её пропавшую мать, из-за которой нам всем теперь приходилось несладко, и в первую очередь, на самого себя за то, что вопреки здравому смыслу продолжал её любить.
Наверное, было бы лучше, если б О’Нилл в нашем доме не появлялась вообще…
Но, хотя бы ради того, чтобы не рвать так сильно сердце отцу из-за его доброй души, в которую так бессовестно Сара плевала, честно говоря, я готов был привязать её даже канатом и запереть на несколько замков, лишь бы никуда больше отсюда не смогла деться.
И всё же пришла пора прощаться. И дело было вовсе не в том, что это объяснил мне Майкл Тёрнер довольно доступным языком. И даже не в том, что я сам облажался.
А в том, что увидел полнейшее разочарование в карих глазах.
Разочарование, разрезающее миллиарды ниточек, связывающих нас с ней.
А ещё сожаление.
Сожаление, что я так тупо просрал всё сразу в этой жизни. Сожаление, что что-то важное потерял.
Потерял навсегда.
И этим важным была она. Сара О’Нилл.
Девушка, чьё имя, как я надеялся, однажды перестанет быть молитвой и проклятьем…
Девушка, которую я когда-нибудь обязательно смогу отпустить.