Верный напарник хубанина уже обходил меня сзади и был противно-говорлив:
— Тоже не пойму, зачем она сдалась Шакко. Может, хочет Джелло развлечь, говорят, тот в последнее время часто скучает, ни за что кости ломает падальщикам с Горячего Бугра.
Ари, не дергайся, будет почти не больно, зато качественная дезинфекция твоего хилого организма, тут многие готовы выложить кучу ларр за фифтик «Анирамина», а ты брыкаться вздумала. Ари, отпусти чашку, не злись… Все равно мы с тобой это сделаем! Глупая, тебе только на пользу пойдет...
Глава 5. Находка Фрайма
Несмотря на отчаянное сопротивление, под одобрительные свист и шуточки посетителей меня все же затолкали в каморку Гарша и скрутили у стола, завернув футболку на спине. Когда под лопатку вонзилась игла, и от места укола к ногам моментально разлилось горячее жжение, я закричала, попробовала лягнуть горе-лекаря, но скоро обмякла, сдалась.
Гарш почти сочувственно погладил меня своей лапищей по растрепанным волосам, а потом убежал в зал разливать пойло заждавшимся клиентам. И хоть конкуренции у "Кормушки" не было, хубанин ревностно дорожил репутацией заведения.
Сит остался со мной, заботливо подложил мне под щеку кулек, набитый каким-то подозрительным пухом, бесцеремонно сунул в рот дольку вяленой фруктины из личных запасов хозяина, пытался отпаивать настоем ягод местной агавы.
А я плакала от горькой обиды и всячески его обзывала - шепотом, естественно, про себя. Сит же не очень вредный, просто он добросовестно выполняет распоряжения начальства. Выпив две кружки горячей подслащенной водички, я немного успокоилась и все равно чувствовала себя котенком беспомощным, как хотят, так и вертят те, кто сильней.
О работе на сегодня можно было забыть, отпустили пораньше, надеюсь, хоть не выгнали совсем. Фрайма тоже порадовать нечем, не оттого ли человек -"скелет" проковылял со мной всего полдороги и свернул на ближайшую мусорку, даже до бочка-дома не проводил. Но я все прекрасно понимаю, будучи очень голодным, Фрайм едва ли способен на проявление дружеских чувств.
В эту ночь долго не могла заснуть, под лопаткой жутко ныло, правой рукой невозможно пошевелить и настроение хуже некуда. Я тут совсем одна и каждый норовит подшутить, попрекнув "низким" происхождением. Нет никакого желания завтра тащиться в «Кормушку», останусь в мегабочке. Здесь тихо, уютно и тепло. Слабо мерцает пропитанный машинным маслом фитилек свечи - Фрайм подарил "лампадку" на новоселье. Скребется о пленку оконца мелкое насекомое вроде ночной бабочки.
А в помятой пластиковой баночке под свернутой курткой у меня припрятана особая пастила - пахнет не сырой рыбой, а настоящим земным мармеладом. И просто тает на языке... Такую элитную пастилу в прошлый раз Гарш лично паковал для Джелло - привет от знакомых контрабандистов. На Цоту чего только сверху не падает, кто успел - тот и съел.
Мне чудом удалось стянуть кусочек размером со спичечный коробок. Я уже неделю берегу, но сегодня "ящерке из Дейкос" крепко досталось, можно себя побаловать. Какой же забытый вкус сладкого лакомства. Ммм... везет же яссам - хоть они и страшилища, а знают толк в еде. А вот я скоро от нее отвыкну и начну с Рохо гоняться за крысами. Гарш принимает их по трети ларра за паленую тушку, я только сегодня узнала от Сита. Теперь понимаю, отчего от Рохо так скверно несет дымком.
Промаявшись почти до алого рассвета, я чудом сумела забыться, а когда открыла глаза, первым физическим ощущением был дикий голод. А получить годную кормежку могу только у Гарша. Значит, придется заступать на прежнее место, снова влезать в замкнутый круг: бочка-харчевня-бочка. Надеюсь, вчера я не слишком буйно себя вела и важный хубанин меня простит. С Ситом я быстро помирюсь, он отходчивый. Да, мы вроде и не сильно ругались.
Какой же болезненный укол, до сих пор неприятно двигать плечом… Сит заверил, что теперь мне не грозят местные мусорные болезни, и шансы продержаться на Цоте значительно выросли. "Значит, будем жить!"
Самое ужасное в моей ситуации - это четкое понимание, что никакой корабль за мной сюда не приплывет и не прилетит. Никто меня не вытащит с этой галактической свалки, тут и останусь до конца дней, а потом Фрайм-сеятель развеет мои кости по ветру.
Фрайм, правда, сеятель. Его далекие предки на Гиде многие века распахивали землю и сажали зерновые культуры, пока сианцы не решили испытать свою бомбу на их маленькой аграрной планете. Многие гиданцы тогда погибли, а дети выживших сильно изменились. Но в генах Фрайма сохранилось желание копать и сеять. Хотя бы что-нибудь бросать в открытую плоть земли, терпеливо ожидая урожая. Но древние кости не прорастут, не покроются плотью, не расцветут после обильных дождей.