- Так вот каков ваш коварный план... – тихо, дыша чаще обычного, заговорил Кайло.
- Еще нет, – выдохнул нависавший над ним генерал и склонился ниже, проводя носом по коже горла. – Я разве говорил открыть глаза?
В наказание за нарушенный приказ последовал жесткий, болезненный укус, и Кайло вздрогнул и зашипел от боли, когда зубы немилосердно впились в кожу. Но ему не оставалось ничего, кроме как подчиниться в очередной раз и снова закрыть глаза, отдаваясь тактильным ощущениям.
Хакс скользнул пальцем перчатки по губам Кайло, вторую руку опуская на грудь.
- Смирно. Не шевелись.
Этот палец у губ был слишком соблазнителен, и Кайло ловко охватил последнюю фалангу губами, принимаясь мягко водить кончиком языка по плотной жесткой коже. По крови начинало растекаться странное чувство удовольствия от подчинения другому человеку – какое-то необычно свободное чувство.
Хакс по ту сторону век невольно приподнял уголки губ, но руку мягко отнял: нужны были обе.
Через несколько ударов сердца, проведенных в томительном ожидании, висков Кайло снова коснулись руки Хакса – и на этот раз без перчаток. Пальцы зарылись в волосы, самыми подушечками мягко массируя кожу, контрастируя с обычной жесткостью, потом скользнули по выдающимся скулам и вновь исчезли.
На глаза Кайло легла плотная повязка из гладкого шелковистого материала, и Хакс принялся быстро и ловко крепить узел на затылке. На этот раз рыцарь был послушнее, и хоть и дернулся поначалу, завязать глаза дал без сопротивления. И когда Рен открыл их, то тьма осталась такой же непроглядной.
- Хакс, – тихо позвал он на шумном выдохе, облизывая губы. Темная повязка удивительно шла ему, дополняя собой бледную кожу, полуоткрытый рот, темные, растрепавшиеся по подушке волосы и капельки пота, что блестели на висках рыцаря и его груди.
Голос генерала раздался не сразу. Кровать разогнулась, обозначая, что Хакс поднялся, потом послышались его шаги и вновь скрипнула дверца шкафа.
Взять что-то еще.
Лишь только когда шаги вернулись к постели, голос наконец прозвучал:
- Что?
Ментальные пальцы вновь коснулись головы Хакса, снова односторонне, но наоборот – не касаясь самого генерала, а раскрывая чувства прикованного перед ним Рена. Теперь командующий мог ощутить бурлящую огнем смесь возбуждения, страха неизвестного, желания подчиняться и отчаянной боязни остаться одному.
“Прикоснись ко мне”, – пульсировала одна ясная мысль среди водоворота чувств и невнятных просьб.
Хакс, стоявший у кровати, содрогнулся от этой бури эмоций, полившейся ему в голову. Власть, бесконечная власть наполнила сознание, заставляя генерала рвано выдохнуть.
Он обошел кровать и наклонился, опираясь правой рукой, сжимавшей добытый из шкафа тонкий черный стек, об изголовье. Левая кончиком указательного пальца прошлась по шраму, рассекавшему лицо, очертила контур неровного подбородка и спустилась к горлу, заставляя Рена задышать тяжелее. Но Хакс не стал задерживать прикосновение здесь, проводя раскрытой ладонью ниже и наконец замирая на груди.
Вскоре почувствовался глухой ритм, и генерал позволил себе едва заметно грустно усмехнуться, зная, что этого никто не видит. Порой он скучал по своему прошлому, привычному сердцу, которое имело свойство болеть от усталости или переживаний.
Хакс склонился ниже, запечатлевая над сердцем Кайло долгий поцелуй, а рукой провел через пресс к животу.
Рыцарь коротко вскрикнул, когда мгновением позже чувствительную новую кожу на шраме от выстрела вдруг жестко прикусили, и невольно дернул руками. Цепь зазвенела, крепко удерживая на месте, и Кайло невольно прикусил губу от бессилия. Так вот каково быть обычным человеком, когда даже куска железа и ткани достаточно, чтобы обезвредить и раскрыть до полной беззащитности.
Хакс довольно ухмыльнулся, не отстраняясь, и сменил губы на язык, оставляя по шраму широкую влажную полосу.
Рука самыми кончиками пальцев скользнула по другому боку, дразня едва ощутимым прикосновением, и Хакс наклонился еще ниже, плечом кителя касаясь живота Рена. Он снова прикусил шрам, но на этот раз не так сильно, и тут же накрыл укус ртом, чтобы тихо на него выдохнуть и с нажимом провести языком.
Но всё же пришлось отстраниться. Генерал провел рукой снизу вверх по открытому горячему телу – его телу, он мог бы сделать с Реном всё, что хочет, а тот из-за своей заинтересованности и бури чувств в голове не заставил бы его прекратить, – и обнял ладонью щеку.
Кайло резко подался вперед и впился губами в губы, стоило Хаксу наклониться ближе и выдохнуть в лицо. Но рыцарь не успел сделать хоть что-то еще, когда по внутреннему сгибу правого локтя пришелся первый удар.
Кайло тут же вскрикнул Хаксу в губы и крупно вздрогнул всем телом; в эмоциях, всё еще обволакивающих генерала, промелькнул новый страх и неверящая дрожь возбуждения, а вслух Рен еле слышно шепнул:
- Что это? – чувствуя себя удивительно беспомощным и бессильным.
- Власть, – шепнул в ответ Хакс. Он напоследок несильно потянул Кайло зубами за нижнюю губу, а затем разорвал контакт.
Внутренней поверхности руки магистра коснулся конец стека, и генерал медленно, так, чтобы Рен прочувствовал, провел им от локтя до подмышки и дальше, с небольшим нажимом, по груди к животу.
Интуиция и отдельные эмоции Хакса, проходящие по их ментальной связи, подсказали, что в руках генерала стек. Рыцарь неверяще выдохнул, но выяснить ничего не успел, так как на него из ниоткуда обрушились два четких и быстрых удара – по левым ребрам и плечу. Кайло вскрикнул и весь изогнулся, звеня цепочкой от наручников и мотнув головой, будто все еще пытался что-то увидеть.
Удары отдались приятной судорогой, входя в нервы в один миг и исчезая, но оставляя после себя приятную раздраженность. Кайло тяжело задышал, а в голове у него забилась только одна четкая мысль, которую он не мог удержать: “Ещё. Пожалуйста... Ещё”.
И Хакс не намеревался останавливаться. Стек коснулся быстро краснеющего следа от удара на ребрах и в следующую секунду с еще большей силой врезался ниже.
Рыцарь являл собой редкое по красоте и беззащитности зрелище: прикованный, с приоткрытыми губами и растрепанными волосами, абсолютно открытый и добровольно сдающийся рукам Хакса. Становилось очень жарко, но командующий продолжал игнорировать собственное желание; что-что, а терпеть он умел.
Новый удар пришелся в середину живота, потом – в район кисти. Резкие и даже жесткие, они заставляли Кайло вскрикивать каждый раз и резко дергаться от пронзающей, но поразительно возбуждающей боли. Особенно досталось кисти, куда уже бил Хакс, отчего удар прошелся по нервам еще более глубокой вспышкой.
А затем генерал перевернул стек и уперся противоположным концом Рену под кадык, частично перекрывая воздух, как рыцарь делал столько раз с ним самим. Кайло захрипел, но из-за пересохшего горла сказать ничего не сумел. Только стек касался его сейчас, и в голове рисовалась настолько яркая картина стоящего над ним гордо улыбающегося Хакса, что Рен снова тихо хрипнул на выдохе, сумбурно мечтая сорвать повязку и увидеть генерала во всей его властной красе.
Жесткое окончание стека простояло на месте еще около пары секунд, и Хакс вновь перевернул трость-рукоять и одной рукой разобрался с застежкой штанов, а затем в два рывка стянул их с Рена вместе с бельем. В ход пошли перчатки, которые снова натянул генерал. Жесткая черная кожа прижалась к краснеющему следу от удара от стека на боку, вжимаясь в и так раздраженные рецепторы, и генерал нанес короткий хлесткий удар по чувствительной внутренней стороне бедра и тут же – сбоку у колена, когда ладонь в перчатке дразнящим движением скользнула к паху.
Кайло уже до боли в запястьях натянул цепи наручников, так как иначе никак не мог выплеснуть свое нарастающее желание. Каждый удар, особенно самый яркий, что пришелся по мягкому бедру, продолжался дрожью и сладким, громким стоном, а от прикосновения к паху Рен непроизвольно выгнулся навстречу жесткой руке. Это хоть как-то могло приблизить его к долгожданной разрядке, хотя вряд ли и та сразу принесла бы успокоение...