Эддард лихорадочно размышлял. По сравнению с нынешней встречей, познакомиться с лифте с президентом Федерации Миров или ненароком столкнуться на улице с королем Сирианской диаспоры – показалось бы жалким и заурядным событием. В Галактике, как помнилось Эддарду, сохранилось не более трех-четырех личностей, сравнимых по легендарности с его случайной собеседницей. И все они тщательно скрывались от публики.
-Я, наверно, вас отвлекаю? – спросил он, собравшись, наконец, с мыслями. – Простите…
Девушка слабо улыбнулась.
-Напротив, я даже благодарна.
-За что же?
-В одиночестве труднее бороться с тоской, - отозвалась Тайга с подкупающей искренностью.
Человек сглотнул.
-Мое имя Эддард Ландау, - представился он. – Обычно, тут добавляют, м-м-м, профессию, но боюсь, в глазах столь… Фантастического существа, как вы, любая биография покажется смешной.
Девушка покачала головой.
-Разве дельфин должен стыдиться себя только лишь потому, что в мире живут и птицы? – спросила она тепло. – У каждого свой путь. Да и среди птиц, знаете ли… Не все, так уж сверкают, - негромко добавила Тайга, бросив тяжкий взгляд на макет синего ящера за стеклом.
Эддард понимающе склонил голову.
-Могу я спросить, что привело богиню жизни на Землю?
Тайга звонко рассмеялась. Ее человеческий облик отличался тонкими, изысканными чертами лица и удивительно грациозной осанкой; поскольку никакого отношения к истинному организму Тайги это тело не имело, объяснить красоту было непросто. Для большинства пришельцев, как, впрочем, и для людей, критерии «прекрасного» не совпадали: попытки имитации неизбежно выдавали себя в каких-то деталях, неосознанном чувстве фальши и чужеродности. Но Тайга, как и гласили легенды, действительно не задумывалась над такими вещами. Она ощущала красоту столь полно, что давно избавилась от «врожденного» гандикапа, ее не сковывали стереотипы родной планеты и культуры. Она просто жила – оставаясь немыслимо, невообразимо прекрасной в любом облике, будь то человек, венерианская лавовая амеба или стокрылая птица с Фомальгаута. Инстинктивно, зачастую даже вопреки воле, у Тайги всякий раз получалось сохранить в новом облике некую частичку истинной красоты – красоты, отвлеченной от формы, красоты внутренней.
-Я прилетела на Ассамблею, - объяснила гостья. – У меня важный доклад, думаю, он многих удивит. А здесь я жду одного человека. Он обещал прийти еще утром, но до сих пор не явился.
Эддард покачал головой.
-Не представляю, как можно заставить вас ждать.
-Заставить нельзя, согласна, - Тайга подмигнула. – Насилие я не терплю. А вот в просьбе отказать не умею, - она вздохнула. – Такая уж… Хи-хи, чуть не сказала «вылупилась», - Тайга тепло улыбнулась.
-Последние годы я провела на снежной планете Аэгон, где обитают очень похожие на дракийцев, только яйцекладущие существа, - пояснила она. - Работала с ними так долго, что стала забывать родной дом… Гррррау! Скорей бы на Дракию! – девушка со вздохом обвела взглядом витрину. – Где нет моих чучел на космодромах.
Эддард помолчал. Чувствуя, как тонкая нить разговора начинает слабеть, он поспешил ее укрепить:
-А вы слышали, что в Азии фиолетовый цвет считается символом гармонии Вселенной?
-Действительно? – Тайга улыбнулась.
-Да, да, - Эддард развел руками. – Ведь в нем равно смешаны красный и синий, как темное и светлое начало Инь - Янь. А в индуизме, фиолетовым отмечалась высшая, седьмая чакра Разума. Поневоле задумаешься над мистическими совпадениями, верно?
Девушка весело рассмеялась.
-На планете Бриарей, где я однажды работала, очень плотная атмосфера и высокая концентрация серных соединений. Все жители Бриарея лишены зрения, поскольку в их среде обитания, оно просто не нужно – там ориентируются по вибрациям. Как объяснить им, что такое «цвет», если даже понятие «свет» в их разуме не укладывается? – она подмигнула. – Для вас, моя чешуя фиолетовая, но это всего лишь значит, что она лучше отражает электромагнитные волны длиною в 380-440 нанометров. Если б ваши глаза воспринимали хоть чуть-чуть иной диапазон волн, я казалась бы черной.