Гостья стала вырываться, и ей это почти удалось. «Ладно, — полузлобно подумал я, — в ванной разберемся». И я туда, как мне показалось, ринулся, хотя, скорее всего, заковылял. Дал воду. Оглядевшись, пришел к выводу, что неплохо бы прибрать. Интимное все-таки место — ванная. Я смял в комок грязные шмотки и куда-то их забросил. Голова уже изрядно шла кру́гом. Схватил еще какие-то вещи и бросил их туда же. П-по-порядок. Частично обнажился и решил позвать свою подругу. Интересно, как бы она выглядела в каком-нибудь фильме Тима Бартона, надумай он сделать ее героиней?
Мои мысли снова переключились на эротический лад. Я представил, как Лена томно раздевается, изящными движениями складывая одежду на стул. Сцена виделась мне как бы снятой моноклем. Да, ребята, напился я здорово. Но это было только начало.
Я добрался до комнаты, глупо предвкушая, что увижу зрелище в духе лучших мастеров ню. Облом, друзья мои. Ленка задумчиво курила. Одетая.
— Пошли.
— Сейчас. Не видишь, я курю?!
Ох и грубая ты, сердце мое. Неужели трудно ответить как-то иначе? Жалкое эмансипированное существо. Жалкие эмансипированные существа. Да, все вы именно таковы.
Лена не спеша прикончила сигарету и, затушив ее, посмотрела на меня с каким-то странным выражением: что, дяденька, надо раздеваться? Она уже была достаточно пьяна, чтобы перестать комплексовать. В трезвом виде, что бывало довольно редко, Ленка выглядела как образец целомудрия. Я вовсе не хочу сказать, что она постоянно была пьяной, нет; обычно я видел ее полупьяной, в каком-то непонятном для меня состоянии. Ни то, ни се. Нормальный человек, немного выпив, может стать приятным и остроумным собеседником; Ленку же в трезвом (ее) виде воспринимать мне было нелегко, в пограничном — еще сложнее. Трезвая Ленка говорила странные вещи, и у меня сразу возникало подозрение, что она выпила. Но стоило ей выпить, как она начинала рассуждать более здраво, и это настораживало куда больше. Чтобы дойти до постели (именно до постели, не обязательно до секса), этой милой даме надо было употребить минимум 3 л крепкого пива. Или 2,5 л джин-тоника. Или чего-то другого в эквиваленте. Как выяснилось немного позже, я ошибся в расчетах: сегодня ей требовалось больше. Но в тот момент мне было не до тонкостей. Я хотел.
— У меня есть шампунь, — пошел я обходным путем.
Наконец мы оказались в ванной. В режиме душа. Это устраивало: эротичность моего настроения достигла стадии похабной романтики. Я стал ее грязно лапать. С Ленкой, как и с большинством женщин, церемониться, в общем, не стоило. Однако номер не прошел. Она сосредоточилась на мытье головы. Какое коварство! Тоже мне, Офелия! Блин, о нимфа!
— А давай наполним ванну и посидим! — предложила Курго.
— А? — гаркнул я. Вода журчала очень громко, потому что в этот момент я тоже мыл голову. На всякий случай.
— Посидим в ванне!
— Ты тоже любишь этот прикол? — я уже забыл, что это была моя идея.
— А ты что, не знал?
Знал. Однажды с Леной произошла чумовая история: пришла она так же, как и ко мне, к одному приятелю. Не из числа тех, кого любила. То есть она любила его раньше. Давно. А когда пришла, уже не любила. Кто разберет, кого она любила, а кого нет! И как. Дэ Пятачка. Сколько они выпили, неизвестно, но в конце концов Ленке захотелось помыть голову. Или что-нибудь еще. Это ее фишка — мыться в гостях. Товарищу тоже приспичило что-то помыть. Пикантность заключалась в том, что он был женат. Конечно, между ними, как существами высокодуховными, тем более, после немалого количества выпитого, и речи не могло возникнуть о каком-то там сексе. Но внезапно появившаяся, как в анекдоте, жена товарища не оценила полета мысли. Э-эх, романтика. Подробностей не знаю; наверно, было весело. Ленка утверждала, что к тому моменту уже ничего не соображала, и, как оказалась дома, не помнит. Еще бы — квасила она уже второй день, причем в первый день пила с тем же Мироном, а потом он позвал ее снова. Жена была в отъезде.
У читателя уже наверняка сложилось впечатление, что это чернушная повесть об алкоголиках. Нет, это повесть о настоящих людях. Мы не святые, но мы нужны друг другу не для того, чтобы вместе пить. Мы нуждаемся друг в друге, нам необходимо общение, как воздух, и говорить мы можем об очень интересных вещах. Что же делать, если женщины такие косноязычные и зажатые, пока не выпьют. Я могу общаться с трезвыми мужиками; трезвые женщины же меня напрягают. Впрочем, пьяные тоже. А пьем мы потому, что нам никак не удается расслабиться. Слишком жизнь тревожна. Позиция слабаков и неудачников? Но почему все рушится, все летит в пропасть? Кто в этом виноват? А нужно ли искать ви… Надо бы, конечно, попросту на все махнуть рукой, здоровый пофигизм никому еще не мешал, и расслабиться. Не в том смысле, что идти на дно, а просто перестать переживать из-за всего этого дерьма. На самом деле мы, мужики, напрягаем баб точно так же, как и они — нас. Или я ошибаюсь?