3.1.2. Моральный выбор
Пандемия вынудила всех нас, граждан и лиц, определяющих политику, добровольно или нет, вступить в философскую дискуссию о том, как максимизировать общее благо наименее опасным способом. Прежде всего, это побудило нас более глубоко задуматься о том, что на самом деле означает общее благо. Общее благо - это то, что приносит пользу обществу в целом, но как нам коллективно решить, что лучше для нас как сообщества? Речь идет о сохранении роста ВВП и экономической активности любой ценой, чтобы попытаться предотвратить рост безработицы? Это о том, чтобы заботиться о самых уязвимых членах нашего сообщества и приносить жертвы друг другу? Это что-то среднее, и если да, то какие здесь компромиссы? Некоторые школы философской мысли, такие как либертарианство (для которого индивидуальная свобода имеет наибольшее значение) и утилитаризм (для которого стремление к наилучшему результату для наибольшего числа людей имеет больше смысла) могут даже оспаривать, что общее благо является делом, к которому стоит стремиться, но могут конфликтовать между конкурирующими моральными теориями. разрешиться? Пандемия довела их до кипения, вызвав яростные споры между противоборствующими лагерями. Многие решения, оформленные как «холодные» и рациональные, обусловленные исключительно экономическими, политическими и социальными соображениями, на самом деле находятся под глубоким влиянием моральной философии - попытки найти теорию, способную объяснить, что мы должны делать. Фактически, почти каждое решение, касающееся того, как лучше всего бороться с пандемией, можно было бы переформулировать как этический выбор, отражающий тот факт, что почти во всех случаях человеческая практика руководствуется моральными соображениями. Должен ли я давать тем, у кого ничего нет, и проявлять сочувствие к тем, чье мнение отличается от моего? Нормально ли лгать публике ради большего блага? Можно ли не помогать соседям, инфицированным COVID-19? Должен ли я уволить несколько сотрудников в надежде сохранить свой бизнес на плаву для других? Можно ли сбежать в свой дом для отдыха из соображений безопасности и комфорта, или я должен предложить его кому-то, чьи потребности превышают мои? Должен ли я игнорировать приказ о заключении, чтобы помочь другу или члену семьи? Каждое отдельное решение, большое или маленькое, имеет этический компонент, и то, как мы отвечаем на все эти вопросы, в конечном итоге позволяет нам стремиться к лучшей жизни.
Как и все концепции моральной философии, идея общего блага неуловима и спорна. С момента начала пандемии она вызвала яростные споры о том, следует ли использовать утилитарный расчет при попытке укротить пандемию или придерживаться священного принципа святости жизни.
Ничто так не кристаллизует проблему этического выбора, как бурные во время первоначальных ограничений споры о компромиссе между общественным здоровьем и ударом по росту. Как мы уже говорили ранее, почти все экономисты развенчали миф о том, что принесение в жертву нескольких жизней спасет экономику, но, независимо от мнения этих экспертов, дебаты и аргументы продолжались. В частности, в США, но не исключительно, некоторые политики придерживались линии, что оправданно ценить экономику выше жизни, поддерживая политический выбор, который невозможно было вообразить в Азии или Европе, где такие заявления были бы равносильны обязательству политическое самоубийство. (Это осознание, вероятно, объясняет поспешный отход премьер-министра Великобритании Джонсона от первоначальной политики, защищающей коллективный иммунитет, часто изображается экспертами и СМИ как пример социального дарвинизма). Приоритет бизнеса по сравнению с жизнью имеет давнюю традицию: от купцов из Сиены во время Великой чумы до купцов Гамбурга, которые пытались скрыть вспышку холеры 1892 года. Однако кажется почти неуместным, что он остался жив сегодня, со всеми медицинские знания и научные данные, которыми мы располагаем. Аргумент, выдвигаемый некоторыми группами, такими как «Американцы за процветание», состоит в том, что рецессии убивают людей. Это, несомненно, правда, но коренится в политике. кажется почти неуместным, что он остался бы живым сегодня со всеми медицинскими знаниями и научными данными, которыми мы располагаем. Аргумент, выдвигаемый некоторыми группами, такими как «Американцы за процветание», состоит в том, что рецессии убивают людей. Это, несомненно, правда, но коренится в политике. кажется почти неуместным, что он остался бы живым сегодня со всеми медицинскими знаниями и научными данными, которыми мы располагаем. Аргумент, выдвигаемый некоторыми группами, такими как «Американцы за процветание», состоит в том, что рецессии убивают людей. Это, несомненно, правда, но коренится в политике выбора, основанный на этических соображениях. В США рецессия действительно убивает множество людей, потому что отсутствие или ограниченный характер любой системы социальной защиты делает их опасными для жизни. Как? Когда люди теряют работу без государственной поддержки и без медицинской страховки, они, как правило, «умирают от отчаяния» из-за самоубийств, передозировок наркотиков и алкоголизма, как показали и подробно проанализировали Энн Кейс и Ангус Дитон.[145] Экономический спад также вызывает смертельные случаи за пределами США, но выбор политики в отношении медицинского страхования и защиты работников может гарантировать, что их станет значительно меньше. В конечном итоге это моральный выбор: отдавать предпочтение качествам индивидуализма или тем, которые благоприятствуют судьбе сообщества. Это как индивидуальный, так и коллективный выбор (который может быть выражен через выборы), но пример пандемии показывает, что в высшей степени индивидуалистические общества не очень хорошо выражают солидарность.[146]