Достигнутый успех в этом деле не притупил её внимательность. Пока Гермиона шла к реке, она то и дело оборачивалась, чтобы удостовериться, что ни Гарри, ни Рон, ни тем более Люпин не следят за ней. Голос Дамблдора, шептавший, что недоверие к друзьям — вершина бесчестья, горько обжигал её совесть. А впрочем, разве в доверии было дело? Гермиона прекрасно знала, что если кто-то из них и взялся бы наблюдать за ней, то не из корыстных соображений, а лишь от беспокойства за неё. Будь она на их месте, она поступила бы точно так же!
Гермиона не заметила, как добралась до деревушки. С виду в ней не было ничего примечательно: несколько покосившихся домов, узкая заросшая тропинка, да горы вокруг — всё, как и говорил Рон. Никого из местных на улице не наблюдалось. Можно было попробовать незаметно проскользнуть мимо окон, но был шанс всё равно остаться замеченной. Как бы пригодилась сейчас мантия Гарри! Но взять её у него без объяснений не было возможности. Пришлось фантазировать на ходу. Она вывернула наизнанку свою куртку и поменяла её цвет, завязала волосы в хвост, спрятала под одеждой. На пол-лица пришлось натянуть шарф. Гермиона очень сомневалась, что таким образом кардинально замаскируется, но хотя бы слабая доля защиты в них была.
Дом аптекарьши она узнала легко: самый покосившийся и грязный, окружённый дырявым заборчиком. Перед ним было что-то вроде небольших клумб, где не росло ничего, кроме мусорных куч. Словом, такое жилище напоминало скорее пристанище страшной ведьмы из детских сказок, чем практикующего колдмедика и зельевара. Опасаясь даже за громкость своего дыхания, Гермиона приблизилась к заколоченному окну.
Ей пришлось напрячь слух, чтобы уловить малейшие движения в доме, но кроме скрипа ветхих досок за её спиной ничего различить не удалось. Тогда пришлось действовать быстро на свой страх и риск. Гермиона пробралась к другому окну, в котором была достаточно широкая щель для того, чтобы в неё пролезть. Проявив чудеса спортивной подготовки, она оказалась внутри.
Комната, в которую угодила Гермиона, не совсем соответствовала её ожиданиям: если она и напоминала лабораторию, то настолько отдалённо, что для этого приходилось напрягать ещё и фантазию. Профессора Снейпа хватил бы инфаркт при виде того, в каких жутких условиях хранились ингредиенты. Никаких сосудов с ровными подписями или мерных колб, лишь пыльные склянки, не всегда закрытые, облупившиеся от времени шкатулки, из которых наполовину торчала шкура бумсланга и водоросль непонятного вида. Грязные котлы валялись в углу, перетянутые паутиной. Здесь чёрт голову сломит! И как в этом хаосе что-то отыскать?
Одним из неприятных свойств магии было то, что её можно применять не ко всему. На многие волшебные растения нельзя было воздействовать никак иначе, кроме механических манипуляций. Гермиона не рискнула воспользоваться призывающими чарами и бросилась осматривать закрома старой аптекарши самостоятельно.
Поиски успехом не увенчались. Спустя полчаса Гермиона была настолько раздосадована и разочарована, что уже обернулась к окну, собираясь уходить, когда яркое пятно ткани привлекло её внимание. Настороженно она двинулась к полуразвалившемуся шкафчику с висящей на одной петле дверце.
— Не может быть!
Она не сдержала вздоха облегчения от увиденного: перед ней лежал большой кусок драконьей кожи, в который был завёрнут увесистый клубень аконита. Вот так удача! Не раздумывая ни секунды, Гермиона замотала его поплотнее и бросила в сумку. Воодушевлённая она хотела продолжить поиски. Но из открытого окна до неё донесся звук приближающихся тяжёлых шагов. Старуха Зельда возвращалась домой. За считанные секунды до того, как открылась дверь, Гермиона успела буквально выпрыгнуть в окно, на ходу схватив лежащих на подоконнике серебряный нож.
К палатке она вернулась позже, чем рассчитывала. Уже опустились сумерки и сидящий около костра Гарри встретил её с беспокойством.
— Отчего ты так улыбаешься? — спросил он, немного сбитый с толку её внезапно поднявшимся настроением.
— Всё хорошо, Гарри, — поспешно успокоила его Гермиона и погладила по плечу. — Просто привела в порядок мысли и отдохнула.
Сказав это, она обернулась к палатке и увидела наблюдавшего за ней всё это время Люпина: его взгляд был отнюдь не таким непонимающим, как у Гарри. Напряжённые лобные доли, задумчиво сведённые брови. Будто крепко о чём-то задумался. Гермиона решила сделать вид, что она тут не при чём. Поёжившись от холода, она села поближе к огню и начала рассматривать потрескивающие угли.
Удачная вылазка на самом деле придала ей сил. Ночью, после того как все улеглись, Гермиона не могла сомкнуть глаз. Она и не собиралась спать — ей предстояло ещё сварить зелье, желательно до рассвета, чтобы к полудню оно успело остыть и Люпин мог принять первую порцию. Но даже если бы в этом не было необходимости, ощущение собственного превосходства бушевало в её груди: надо же, ей в одиночку удалось пробраться в чужой дом, найти не просто аконит, а завёрнутый в драконью кожу, да ещё и незаметно ускользнуть! Всё, что она сделала, было не просто нарушением правил — Гермиона преступила настоящий закон, пойдя на отчаянную для себя меру. Украденные ингредиенты у Снейпа, конечно, тоже были кражей, но тогда у неё не было другого выхода. Разве в этот раз он был? Она очень сомневалась, что старая отшельница любезно позволила бы ей взять у неё корень аконита для зелья или решилась бы его хотя бы продать. Да и денег у Гермионы почти не осталось.
Было уже далеко заполночь, когда она выскользнула из палатки. Растущая Луна на безоблачном небе холодно ей улыбалась, но освещала путь. В кустах шиповника её ожидало приготовленное заранее оборудование. Вместо медного котла пришлось приспособить кастрюлю, которую Гермиона до последнее не хотела портить: после приготовления зелья её уже нельзя будет использовать в прямом назначении. Опять-таки, если бы у неё был выбор… Увы, пришлось ею пожертвовать. Рядом с кастрюлей лежал пузырёк с настойкой мандрагоры — только бы его хватило на нужную пропорцию! Лунный камень случайно нашёлся в шкатулке с её украшениями: она и забыла, что мама когда-то дарила ей браслет с перламутровым сердцем. Мамин подарок было жаль ещё больше кастрюли.
Гермиона снова всё внимательно осмотрела: мерные стаканы, ложки, пробки для склянок, сосуд для готового зелья. Она запустила руку в сумку и вытащила оттуда два маленьких флакона: в одном были волосы Люпина, предусмотрительно собранные ею прошлой ночью, пока он спал, а в другом — его слюна вместе с остатками вечернего чая. Совсем не блестящий улов. Впрочем, это лучше, чем ничего.
Со всеми рецептурными хлопотами на приготовление зелья ушла целая ночь. Днём могло бы получиться быстрее — не пришлось бы подсвечивать себе палочкой и напрягать зрение, чтобы высмотреть в полутьме нужную пропорцию. Хорошо, что руки не дрожали. Каждый новый этап вызывал у Гермионы лёгкий мандраж, но она с завидной силой духа брала себя в руки и продолжала. На слабость не было лишней минуты.
Уже начало светать, когда она прикрыла дымящуюся кастрюлю крышкой, последний раз убедившись в том, что всё сделала верно: голубой дым, не самый приятный запах. Всё соответствовало описанию из книги. С чувством глубокого морального удовлетворения, Гермиона оставила всё на своих местах и отправилась обратно.
Около палатки её ждал сюрприз: Люпин сидел у входа, устало подпирая голову рукой. Издалека казалось, что он спит, но стоило ей приблизиться, она поняла, что он в лучшем случае чутко дремал. Когда остатки осенней листвы зашуршали под её ботинками звонче, Люпин мгновенно открыл глаза и вскочил на ноги.
— Где ты была, Гермиона? — спросил он требовательным тоном.
В его взгляде было прежде невиданное ожесточение. Гермиона растерялась под властным напором его вопроса, который застиг её врасплох.
— Я… — неуверенно потянула она. — Я только вышла…