— Неправда. Я слышал, как ты уходила ночью.
Голос его был твёрд и холоден. Люпин никогда не говорил с ней строго, даже в формальных обращениях во время учёбы он никогда не позволял себе на неё давить. Теперь же он с порога дал ей понять, что подловил её и был крайне недоволен происходящим.
— Ты следил за мной? — удивилась Гермиона, ещё рассчитывая перевести стрелки разговора в свою пользу.
— Нет, я ждал тебя здесь, — ответил он помягче, но затем снова повторил с нажимом. — Где ты была?
То, что Люпин всё-таки не следил за ней, её немного успокоило. Гермиона не собиралась от него скрывать правду, но объясняться с ним прямо сейчас у неё не было никаких сил. Она так вымоталась за последние сутки, что единственное, о чём она думала, было поскорее добраться до подушки.
— Ремус, сейчас не лучшее время для… — Гермиона попыталась было мягко ему отказать, но её протянутая рука, которой она хотела коснуться его, не успела достигнуть цели.
— Я спрашиваю тебя: где ты была? — повторил Люпин громче и жёстче, отводя её руку в сторону и крепко сжимая запястье. — Куда ты сбегаешь последние два дня? Ты с кем-то видишься? Кто это?
Вопросы скоропалительной очередью выскакивали из его рта. Гермиона испуганно взглянула ему в лицо: гневное выражение Люпина затмило всю его прежнюю ласковую снисходительность. Казалось, он готов её разорвать на куски, чтобы только получить ответы. С ним никогда не было такого прежде. Даже когда он поссорился с Гарри на Гриммо, его ярость не была настолько ослепляющей.
— Вчера ты ходила вверх по реке, ночью отправилась в том же направлении, — он говорил отрывисто. — Кто там скрывается? К кому ты ходишь?
— Она ходила в Холн, Ремус.
Раздавшийся из палатки голос Рона всколыхнул их обоих. Уже в следующее мгновение он вышел наружу.
— Она расспрашивала меня про него накануне, — добавил Рон, взглянув сначала на Гермиону, а затем на Люпина. — Я не знал зачем и не заподозрил ничего такого.
Короткая ретроспектива взорвала в голове Гермионы быструю догадку. Как же! У такой резкой перемены поведения могло быть лишь оно вразумительное объяснение. Она повернулась к Люпину и уставилась на его грудь.
— Ремус, ты проносил медальон всю ночь? — испуганно спросила она, настигаемая паникой. — Сними его! Сними его немедленно!
Не успела Гермиона потянуться к медальону, как Люпин схватил её за плечи. Ей даже показалась, что на короткий миг ноги оторвались от земли. Его грубость в прямом смысле выбила почву у неё из-под ног. За неё тут же вступился Рон.
— Эй, полегче! — он решительно шагнул ближе.
Воспользовавшись промедлением Люпина, Гермиона сорвала с него медальон. Что-то блеснуло в его глазах, а уже в следующий миг он выпустил её и испуганно отшатнулся назад. Испуг отразился на его лице.
— Прости… — выпалил Люпин. — Боже мой, прости меня! Я не хотел…
Рон уставился на него с подозрениями, готовый в любой момент стать между ним и Гермионой. До неё же запоздалой волной докатилось осознание произошедшего со всем отравляющим послевкусием.
— Ничего, — произнесла она скованно. — Я понимаю, это из-за медальона. Рон прав, я ходила в Холн. Там живёт аптекарьша, варящая зелья. Я украла у неё кое-что. Чтобы сварить аконитовое зелье. Времени было в обрез и пришлось готовить его ночью.
После пережитого стресса слова как-то сами встали стройным коротким рядом и выплеснулись вслух. Гермиона ощутила тяжёлую печать усталости, навалившейся на неё с новой силой. Опустив глаза, чтобы не перехватить устремлённые на неё взгляды, виноватый и обеспокоенный, она поспешила зайти в палатку, по дороге нечаянно задев Люпина плечом. Всё это хорошо бы крепко обдумать… Правда, позже. Не сейчас.
========== 5. Дурное влияние ==========
«Тише! Глубже и глубже вонзается в сердце тот шип:
о, он в сговоре с розой»
Пауль Целан
— Гермиона!
Голос доносился до неё будто бы издалека и в то же время стремительно приближался, вырывая её из объятий кошмаров. Гермиона испуганно распахнула глаза. Ей едва хватало воздуха надышаться. Взгляд медленно фокусировался и наконец перед ней проявилось обеспокоенное лицо Люпина.
— Гермиона, ты в порядке?
Он держал её за плечи — пытался разбудить. Не до конца ещё разделяющая мир снов и реальность Гермиона уставилась на него.
— Что… что ты делаешь? — спросила она, запинаясь.
Мысли в голове ещё не улеглись. Только что ей снилось, как пожиратели смерти пытают её родителей, а те под действием заклятия забвения искренне не понимают, чего от них хотят, и слёзно молят о пощаде. Мама вся растрёпанная, а лицо отца залито кровью…
— Гермиона, посмотри на меня!
Тёплые ладони коснулись её щёк и деликатно, но твёрдо зафиксировали в одном положении голову. Ей пришлось подчиниться. Страх медленно отступал. Шум в ушах становился тише. Гермиона наконец обрела способность контролировать своё внимание и сделала то, о чём её просил Люпин.
— Вот так, умничка! Глубоко дыши! Так! Это был всего лишь сон. Всего лишь сон…
Убаюкивающая мелодия его голоса и вправду заставила её сердце успокоиться. Это тоже магия? Подумать об этом у неё получилось лишь мельком. Шумно вздохнув, Гермиона ощутила слабость во всём теле и, если бы Люпин не держал её своими крепкими руками, рухнула бы обратно на подушку.
— Мне снились ужасные вещи, — пробормотала она заплетающимся языком. — Ремус, мне так…
— Страшно? — завершил за неё Люпин и успокаивающе погладил её по голове. — Не бойся. Я здесь, я буду рядом с тобой. Тебе не угрожает опасность.
Совершенно естественно, словно он делал это каждый день, он мягко надавил на её плечи, укладывая обратно в постель. В палатке было зябко, но нежность его прикосновений согревала её и подавляла внутреннюю панику. Гермиона послушно легла, повернулась на бок и поджала под себя ноги. Она боялась, что спасительное тепло исчезнет. Стоит ей закрыть глаза, она снова провалится в леденящий ужас её подсознания, где вновь окажется беззащитной. Но обострённых слух уловил шуршание за спиной, а уже в следующее мгновение над ухом раздался шёпот.
— Тебе нужно поспать, милая. Постарайся подумать о чём-нибудь хорошем и пробуй заснуть.
Она невольно улыбнулась, почувствовав близость Люпина, который лёг рядом неё и положил ладонь поверх её одеяла. Ей хотелось податься назад, чтобы ощутить его ещё ближе, чтобы коснуться его груди, пока он закрывал её собой, как щит, от всех невзгод на свете. С ним Гермиона больше не боялась, хотя в этом не было ни капли рациональности.
Так же быстро, как ненавистные кошмары, её поглотил глубокий спокойный сон. Перед ней цвела красная роза — та самая, что распустилась на кухне Гриммо, 12, которую Люпин привёз ей из Франции. От неё исходит божественный аромат. Подумать только, она так давно не ощущала запах цветов! То, что раньше казалось таким естественным и малозначимым, стало желанным и бесконечно притягивающим. Разве можно найти цветущую розу среди жгучей зимы? А впрочем, даже этого мало. Нужно ещё отогреть её, укрыть, выходить. Для этого потребуется столько сил! И пусть придётся многим пожертвовать, главное — чтобы она расцвела. Её красота того стоит.
Утром Гермиона проснулась на удивление с ясной головой. Все уже встали: по громкому звяканью посуды на кухне было понятно, что мальчики пытаются приготовить себе завтрак. С улыбкой Гермиона откинула одеяло и направилась к ним.
Люпин разливал по чашкам горячий чай. Заметив Гермиону, он пожелал ей доброго утра, но сделал это несколько сдержано, чего раньше с ним почти не случалось. Гарри предупредил созревающую неловкость и быстро заговорил о крестражах. Разговор снова закрутился вокруг возвращения в Хогвартс.
— Мне кажется, там что-то есть, — предполагал он. — Помните, Дамблдор говорил, что Том Реддл хотел вернуться в школу, чтобы преподавать защиту от тёмных искусств…
— Скорее уж, сами тёмные искусства, — хмыкнул Рон.
— Может, он что-то спрятал там, пока был студентом? — Гарри взглянул на Гермиону в надежде отыскать на её лице следы одобрения. — Все крестражи не случайны, эти предметы имеют для него большую ценность, а где, как не в Хогвартсе, их удалось бы надёжно упрятать от любопытных глаз!