В это время Гарри оставил её и подошёл ближе к калитке, разглядывая мемориальную надпись и соболезнования сочувствующих. «Мы с тобой, Гарри Поттер» и всё в этом духе. Кто были эти люди? Да какая разница! Вся магическая Британия сейчас верила в мальчика, который всех спасёт, даже не зная, где он и что с ним. Может, в этой поддержке было мало практической пользы, но для Гарри она кое-что значила. Проблеск надежды и долга — вот, что легло тенью на его лицо.
Затем они отправились на кладбище искать могилу Лили и Джеймса. Старые захоронения всегда вызывали у Гермионы интерес. Было в них что-то магическое, особенное даже для волшебного мира. Среди замшелых могил и величественных обелисков, между скорбящих мраморных ангелов и сотен распятий скрывалась вечная тайна смерти. Которую всегда хотелось узнать.
Гарри пошёл вперёд, пока Гермиона осматривала ряд относительно новых могил. С удивлением она обнаружила посмертные надписи семьи Дамблдоров — Кендры и Арианы. Каким необычным человеком был директор: его семейные тайны поистине перевернули представления о нём. Он весь состоял из секретов и даже после смерти умудрился оставить целую сеть труднопреодолимых загадок.
Тишина на долю секунды испугала её: Гермиона встрепенулась и завертелась по сторонам в поисках Гарри. Он стоял недалеко, молча насупившись, разглядывал большой белый камень. Не было сомнений: он нашёл, что искал. Осторожно ступая почти след во след, Гермиона подошла к нему и взяла за руку.
— Они были так молоды, — выдавил Гарри, кажется, даже всхлипнул. — Он убил их, когда жизнь только начиналась, когда столько всего ещё было впереди. Какими бы они были сейчас?
Угловато он вытер рукавом нос и щёки. Как ему было не плакать? Перед могилой своих родителей, действительно слишком молодых, слишком рано погибших. Прекрасная Лили и отважный Джеймс, они могли ещё долго жить в любви и радости, растить сына, может, даже несколько детей. Их дом был бы полон веселья и верных друзей. Все были бы счастливы.
— Иногда я представляю, что было бы, если бы он тогда не узнал о пророчестве, — сбивчиво говорил Гарри, хлюпая носом. — Как бы сложилась моя жизнь — наша жизнь — если бы не это «высокое предназначение». Но я не могу вообразить их старше: ни морщины на их лицах, ни седину в волосах. Когда я видел их во время поединка на кладбище, мне показалось таким странным, что они не постарели. Я вырос, а они уже никогда… Ведь они были бы сейчас, как Римус: так же смотрели бы на меня и пытались предостеречь…
При упоминании Люпина Гермиона ощутила такую колющую тоску в области сердца, что захотелось немедленно куда-то себя деть. Он мог бы быть с ними сейчас — стоять рядом, разделяя скорбь юного Поттера, вспоминать удивительное чувство юмора Джеймса и огромное сердце Лили. Как никто другой, Люпин сумел бы подобрать правильные слова для такого важного момента в жизни Гарри. Но его не было рядом. И не могло быть.
Вдруг со стороны церкви послышался малоприметный шорох. Гермиона осторожно обернулась: там, откуда доносился звук, было пусто, но она могла поклясться, что заметила край ускользающей мантии. За ними следят? Это наверняка. Если это пожиратели, то они не станут медлить. Кто-то из местных? В таком случае зачем скрываться? Гермиона предельно напряглась и уловила новое движение быстрее прежнего. У неё сбилось дыхание.
Этот силуэт она уже встречала. Мантия показалась слишком знакомой и под ней нечто похожее на твидовую ткань. Вот только расстояние большое: точно не сказать. Сердце так гулко колотилось внутри. Пусть глаза подводят её, но оно не может ошибиться…
— За нами кто-то наблюдает, Гарри, — шёпотом сказала она другу, стараясь не подавать вида, что заметила тайного наблюдателя. — Там, у церкви.
Но Гарри, растерзанный своей горечью, совсем не заботился об осторожности. Излишне резко он дёрнулся в сторону — этого было достаточно, чтобы спугнуть следившего. Шуршание на свежевыпавшем снегу безошибочно это доказывало. Ничего не оставалось, кроме как броситься вдогонку, и Гермиона ринулась на звук удаляющихся шагов.
Тень мелькнула между могилами Дамблдоров. Он был слишком быстрым. Едва поспевая следом, Гермиона пыталась разобрать черты того, за кем так упорно гналась. Может, это всего лишь призрак прошлого? На кладбищах такой поэтичный образ вполне уместен. А впрочем, прятаться и наблюдать издалека — тактика вполне в духе Люпина. Она узнала его, можно сказать, по горячим следам, хоть и упустила за поворотом.
Справляясь с одышкой, Гермиона оперлась ладонями на свои колени. Последнее, что она слышала — щелчок аппарации, после которого повисла разочаровывающая тишина. Сбежал. Как бы обидно ей ни было, она ещё не успела до конца ощутить на вкус новость о том, что он следит за ними. Чуть позже от неё повеет досадой, но пока Гермиона была даже рада узнанному. Пусть так, его незримое присутствие значительно облегчало бурю в её душе.
Краем взгляда она заметила смазанный след на могиле, а под ним — кое-что знакомое. Приглядевшись, Гермиона наклонилась к старинному, без сомнений, камню и смахнула с него толстый слой снега. Глаз, заключённый в треугольник, снова смотрел на неё почти с издёвкой, как будто некие высшие силы насмехались над её логической беспомощностью.
Могила оказалась не просто старой, совсем заброшенной. Буквы с трудом читались на надгробии: Игнотус Певерелл. Кто он такой? Гермиона была уверена, что никогда раньше не встречала этого имени. Он не был знаменитым волшебником, теоретиком или хотя бы фольклорным героем. Откуда же тогда на его могиле этот знак? У неё возникло столько вопросов, которые ей некому было адресовать.
Подумать обо всём хорошенько ей не удалось ещё несколько часов: угодив в ловушку к пресмыкающейся Батильде Бегшот, времени на размышления совершенно не осталось. Лишь благодаря фантастическому везению они с Гарри сбежали оттуда. А впрочем, всё не могло обойтись так гладко: его палочка сломалась и не поддавалась восстановлению, сколько бы усилий Гермиона для этого ни прилагала. Они остались наполовину безоружны, без новой информации и с целым ворохом новых вопросов. Отнюдь не блистательный улов!
В угнетённом состоянии Гермиона пробыла несколько дней. Как назло, погода портилась, ветер пронизывал до костей, несмотря на пару градусов выше нуля. Мокрый снег подтаивал вокруг палатки и в ней, кажется, кое-где появились дырки, из которых капала вода. Гарри пытался всё починить, но его попытки каждый раз оборачивались поражениями. Стоило ли говорить о том, как стремительно падал вниз общий командный дух? Оптимистичный настрой было попросту не из чего черпать. Все новости — скудные и тревожные, положение — более чем шаткое, надежды — таяли подобно снегу вокруг. Помощи извне ждать не приходилось. Да и кто бы мог им помочь? Прячущиеся по свету остатки Ордена Феникса? Или их одноклассники из Хогвартса, где их тиранил Снейп со своею шайкой? Даже Дамблдор с того света будто бы отрёкся от них и больше не желал подкидывать подсказки в загаданном ребусе.
Всё переменилось в тот день, когда никто уже ничего не ждал. Гермиона накануне отправилась спать под гнётом новой волны тягостных мыслей, а Гарри остался с её палочкой дежурить около палатки. Они всё меньше времени стали проводить вместе, практически избегали друг друга. В этом не было ничего хорошего. Где-то подсознательно Гермиона понимала, что Волдеморт мог рассчитывать на такой поворот: лишив Гарри последней поддержки, он ослабил бы его дух — ту силу, которую ему не удавалось сломить прежде. Потому из последних сил она пыталась подбадривать друга и оставалась рядом.
И всё-таки её силы тоже были не бесконечны. Запасы еды таяли на глазах, а до ближайшего поселения добраться незамеченными у них никак не получалось. С горем пополам Гермионе удалось отыскать неподалёку несколько грибов. Но суп из них получился настолько безвкусным, что они с Гарри молча условились этим вечером поголодать. Измученная шумом ворчащего живота Гермиона сама не заметила, как провалилась в сон.