— Хорошо, тогда выберем другую стратегию, — предложил он. — Будем пока искать другие крестражи, чтобы уничтожить их одномоментно. Так даже лучше. Давайте подумаем, чем они ещё могут быть.
Воодушевлённая мозговым штурмом Гермиона вдруг поверила в удачу: Люпин и вправду оказывал на них благотворное влияние, пытаясь сдвинуть дело с мёртвой точки. Если они продолжат в том же духе, Волдеморту стоит серьёзно забеспокоиться. А впрочем, замечтавшись о скорых победах, Гермиона не заметила другой приближающейся опасности, неотвратимой и безумной.
После чаепития Люпин вызвался помочь ей убрать посуду со стола. Оставшись с ним наедине, Гермиона вспомнила, что так и не поинтересовалась, как он смог их найти.
— Хорошо, что ты спросила, когда мы остались вдвоём, — усмехнулся Люпин, выставляя чашки в раковину. — Иначе мне пришлось бы беззастенчиво лгать.
— Что ты имеешь в виду? — Гермиона одарила его смущённым взглядом.
Хорошо, что в руках у неё не было посуды. Люпин, стоявший рядом, почти соприкасаясь с ней плечом, неловко поморщился.
— Я почувствовал твой запах, — незадачливо ответил он. — Духи очень узнаваемые. Я шёл по их шлейфу.
Всё лицо запылало огнём, словно его подожгли воспламеняющими чарами. Что ещё за фокусы? Как можно различить её лёгкие цветочные духи за несколько миль от неё? А защитные чары? Гермиона решительно не понимала, как такое могло произойти. Люпин перехватил её недоумение и поспешил дополнить.
— В этот лес я попал интуитивно, — он пожал плечами. — Немного порассуждал, куда вы можете отправиться, если не на Гриммо: точно не в Лондон, ведь там везде снуют пожиратели, в Хогвартс — вряд ли. Возможно, куда-то в его окрестностях, но уж точно не в Запретный лес. Это натолкнуло меня на мысль про лес, как таковой, — отличное место для того, чтобы спрятаться. Но лесов в мире столько, что и не сосчитать! Я открыл карту и пытался найти зацепку, пока не взглянул на Дартмур и не вспомнил первую крупную атаку пожирателей на болельщиков во время Чемпионата по квиддичу, где вы были все трое. А дальше… удачно трансгрессировал и уловил знакомый аромат.
Костяшками пальцев Люпин почесал отросшую за пару дней щетину и вскинул пальцы веером в знак, мол, как-то так. Логика его рассуждений была безупречной, вполне объективной, пусть и несколько нереальной. Впрочем, Гермиона не сомневалась в умении Люпина применять фактические знания, чтобы сделать выводы. Но запах не поддавался никакому объяснению!
Как назло, кружка выскользнула из её рук и громко упала в раковину, к счастью, оставшись целой.
— Любопытно, — всего-то и смогла произнести Гермиона дрожащим голосом.
Это был всего лишь первый тревожный звоночек, всколыхнувший её душевное спокойствие. Она пыталась отыскать объяснение случившемуся. Допустим, дело в животных инстинктах оборотня. Пусть даже Люпин перенял часть способностей своего полнолунного альтер эго. Её никогда прежде не пугала его волчья сущность, но одна только мысль о том, что Лунатик способен отличать её запах от других, заставляла её вздрагивать. С другой стороны, почему именно она? Разве не мог Люпин учуять Гарри или Рона? У них, конечно, нет парфюма, но естественный запах тела или пота, он был немногим слабее её лёгких духов.
Обстановка накалялась и новыми условиями совместного быта. Гермиона не думала, что перемена места так сильно скажется на их внутреннем взаимодействии: они всё чаще сталкивались внутри палатки, где нельзя было затеряться среди этажей, как на Гриммо. Замкнутое пространство не давало ей отвлечься от навязчивых мыслей о Люпине, которых теперь становилось всё больше. И было ещё кое-что, о чём она раньше не задумывалась.
В отсутствии домовика их общежитие претерпело существенные изменения: несмотря на общую самостоятельность мальчиков, Гермиона всё равно оставалась как бы «за старшую в доме». На неё легли все основные обязанности, хотя Рон старался ей помочь с приготовлением пищи, а Гарри — с уборкой. Подобное распределение дел исправно работало какое-то время до появления Люпина.
Присутствие взрослого мужчины изменило привычный уклад. Люпин был явно более приспособлен к жизни в почти что полевых условиях и деликатно пытался исправить разного рода нюансы: его усилиями через пару дней палатка сделалась более уютной изнутри. Он наложил на неё согревающие чары, трансфигурировал кое-какие предметы и кухонную утварь, отладил поступление воды, даже достал где-то для Гермионы небольшое кресло. С Роном и Гарри они несколько раз ходили на охоту, где Люпин научил их быстро и безопасно добывать дичь. И каждый раз, когда он заходил в палатку, Гермиона ощущала необъяснимую радость от его присутствия.
Никуда не исчезла и его особенная забота: держа в руках горячий какао или сладкое яблоко, Люпин подсаживался к ней за стол или около дерева, а затем пытался развеселить или рассказать что-то увлекательное. Она обожала слушать его причудливые рассказы. Неужели это всё правда? Он не придумывает? Смешные небылицы про старого часовщика Дингла, решившего проучить живущих по соседству гоблинов, подсунув им в часы ночную кукушку. Или аристократическое семейство, перепуганное магловской стиральной машиной. Отчаянные студенты Хогвартса, решившие достать со дна Чёрного озера дымящуюся жемчужину. Даже если бы все эти истории оказались сказками, она бы ни на миг не пожалела. Ведь пока Люпин ими развлекал её, она переносилась куда-то в совершенно другое измерение, гармоничное и радостное. Мягкий ворс его свитера щекотал её щёки и не было ничего чудеснее этих моментов.
Со времени последнего ужина на Гриммо они не возвращались к разговору о семейных конфликтах: Люпин тактично не задавал вопросов, а Гермиона больше не заводила разговор об ответственности за нерождённого ребёнка. По правде сказать, чем дольше он находился с ними, тем реже она вообще вспоминала о существовании Тонкс и её интересном положении. Здесь в палатке за сотню миль от всех знакомых каждый из четвёрки делал вид, что отрезан от окружающего мира, добровольно оборвал с ним связь. Будто ни у кого из них нет за плечами прошлого, обязательств, ошибок. Важно лишь то, что есть в текущий момент. Остальное — в несбыточном.
Сантименты были не в ходу. Чтобы сохранять моральную стойкость хотя бы внешне, приходилось избегать острых тем. Всё было и так понятно: Рон ежедневно слушал радио, Гарри торчал в лесу под мантией с осколком зеркала, а Люпин закрывал лицо газетой и, Мерлин знает, о чём думал. Гермиона знала, что он не читает, потому что сама так же пряталась, только за книжками. Зато к ужину все собирались практически бодрыми и иногда обсуждали новые идеи относительно дальнейших поисков.
Однажды эта традиция всё-таки дала сбой. Стало известно, что в Хогвартсе Невилл, Полумна и Джинни пытались выкрасть меч Гриффиндора из кабинета директора и были пойманы. В газете не писали никаких подробностей, разве что короткий равнодушный комментарий Снейпа: «все участники этого преступления были наказаны в соответствии с тяжестью содеянного». Что это значило в переводе с языка пожирателя смерти — не трудно было догадаться.
Рон вцепился в «Пророк» мёртвой хваткой, выискивая между строк малейшие знаки о судьбе сестры. Он весь побледнел, губы плотно вытянулись в сухую бескровную полосу, а глаза суетливо бегали от одной статьи к другой. Сидевший напротив Гарри барабанил по столу пальцами, дожидаясь возможности забрать газету.
— Ну что? — то и дело спрашивал он.
Рон лишь отмахивался. Так продолжалось битых полчаса, пока наконец Гермионе не надоело наблюдать за этой картиной.
— Ты больше ничего там не найдёшь, — устало произнесла она и отвернула угол газеты, чтобы привлечь внимание друга. — Успокойся, Рон. Отсутствие плохих новостей для нас — уже хорошие новости.
— Отсутствие плохих новостей? — воскликнул Гарри. — Они схватили их! Этот мерзавец, как он только может находиться в кабинете Дамблдора?! Ты слышала, что он сказал? Если её пытали, я… я…