– Но этот дух не выглядит счастливым, – возражали им маленькие дети.
– Наверное, все духи таки. – Отвечали им родители.
Так и по сей день стоит это дерево на площади перед университетом в том городе, а люди приходят и любуются величественным исполином. Иногда, очень редко, некоторые люди говорят, что с ними поговорил дух. Они думают, что дух рассказал им о какой-то проблеме дуба. Тогда люди собираются и пытаются исправить эту беду. Часто, очень часто, это помогает и поэтому дуб растет все выше и выше. Он ведь даже стал гораздо пышнее, чем когда его вывезли из леса.
Глава 3
– Анатолий Григорьевич, потрудитесь объяснить, что это было! – Крупная женщина нависла над своим столом. И хоть до старшего воспитателя было как минимум два метра, он ощутил угрозу.
– Обед! – Скрипнув зубами ответил он. Приходилось сдерживать. Сам Анатолий чувствовал, как его губы побелели от напряжения, но он с этим ничего не мог сделать. – Это был мой обед! Арина Петровна, можно меня не дергать хотя бы пока я ем!
В кабинете директора было двое. Сам воспитатель и директор. На белой рубашке Анатолия красовались жирные пятна, и он явно не было рад разговору с Ариной Петровной. В прочем, директор тоже не выглядела благодушной.
– Что за бредни Вы рассказываете детям! – Рявкнула директор. – Они и так дезориентированы. В их мозгах одни игрушки из квази, они совсем не вдупляют, что с ними происходит, а Вы им про каких-то духов рассказываете! Думать головой надо, прежде чем детям с уже испорченной психикой рассказывать небылицы!
– Это называется сказка! – Воспитатель не выдержал и вскочил с места. – Это называется сказка! Ска-з-ка! Чего я должен рассказывать восьмилетним соплякам! Какого черта эту группу дали мне! Я работаю с детьми от двенадцати лет! У меня вся программа рассчитана…
– Сядьте! – Перебила Арина Петровна. – Знаете ли, квазипсихоз молодеет! Предлагаете оставлять детей в клинике до тех пор, пока они не подрастут?
– Я предлагаю перестать меня конвоировать санитарами! Эти ваши молодчики…
– Сядь! Если бы Вы пришли, когда я Вас вызывала!..
– Вызывали? Когда это Вы меня вызывали? Меня силой притащили сюда из столовой!
– Я посылала за Вами Арсентия! Что вы сделали с мальчишкой? Зачем Вы разбили о его голову вазу?
– Ах, это! Он ворвался в палату во время сеанса! Как я, по-вашему, должен работать?
– Замечательный пример детям – кидаться посудой! Теперь к ним бригаду психологов посылать?
– Не надо! Они все равно не станут работать с психологами. Они на слова-то реагируют через раз!
– Вот именно! – Директор сама вскочила со своего места, настолько резко, что стоящий перед ней стол чуть было не опрокинулся. Тяжелый директорский стол, предположительно, сделанный из дуба, обтянутый кожей и обитый бронзой. – Свободны! Вон из моего кабинета! И чтобы через час у меня была объяснительная!
– Я Вам сейчас на словах все объясню! – С угрозой в голосе возопил воспитатель. Анатолия трясло.
– Вон! И еще один залет – и Вы уволены!
– Да это будет счастливейший день в моей жизни! – Выпалил воспитатель, хлопая дверью.
. . .
Это был провал. Анатолий чувствовал себя морально уничтоженным. Уже третий день он не понимал, с какой стороны подойти к новой группе. Он им читал сказки своего сочинения, он возился с ними, подолгу разговаривая, сразу со всеми и с каждым по отдельности. Если более старшие ребята после нудных лекций и увещевания все же нехотя, из-под палки, словно делая одолжение, начинали медленно и неуклюже возиться, то малолетние негодяи просто игнорировали его слова.
Новая группа игнорировала и ругань, и ласку, и приказы, и уговоры. Страшнее всего было видеть, как один из мальчишек с недоумением смотрел на воспитателя, когда тот до боли ущипнул его за плечо. Хотя, стоит ли обманывать себя? Гегам даже на недоуменный взгляд не сподобился бы. Он же не фокусировал взгляд, просто в тот момент Анатолий оказался в его поле зрения, и уже сам мужчина придумал эмоцию в этом безвольном взгляде.
Восьмерки? Какие же это восьмерки? Восьмерки должны выполнять простейшие команды, если их убедить им следовать. Это ведь даже не девятки! Это полнейшие десятки. Полнейшие. У них настолько не сформирован чувственный опыт, что они не способны распознать ни голод, ни боль. Возможно эти дети просто не способны понять речь воспитателя. Они слышат издаваемые им звуки, но не способные сопоставить эти звуки с осмысленной речью. И почему же так получается? В квази же они общались. Разве это возможно, чтобы речевые области мозга справлялись с квази-общением, но пасовали перед речью в протомире? Нет, так быть не должно. Возможно, и это пока гипотеза, мозг у ребят развит полноценно, но он просто не научен работать с сенсорикой. Что это значит? Надо больше раздражителей. Больше речи, больше коммуникации.