– Встань! – Продолжил мальчик. – Встань и скажи, как тебя зовут.
Анатолий подчинился. Безвольно, но покорно. Мутить стало сильнее. Но хуже всего, что это движение вверх изменило перспективу обзора. Более статичная картинка могла сойти за реальную, в смысле за протореальную, но в движении было очевидно, что поле обзора у Анатолия здесь несколько отличается. Как будто бы поле зрения стало шире. Значительно шире.
– Анатолий Григорьевич, старший воспитатель реабилитационного центра для квазизависимых детей и подростков.
– Мы не квазизависимые! – возразила Оксана.
– Тогда почему вы не разговаривали со мной в прото? – Анатолий перестал концентрироваться на зрении, и полностью перестал понимать, что вокруг него происходит. Усилием воли он пытался зацепиться за лица, но это не получалось. Вопрос-ответ – слишком серьезная нагрузка для протосознания, не подготовленного к квазимиру.
– А зачем? – Голос, кажется, принадлежал Павлу.
– Вы осознаете, что в прото жить не можете? Вы просто погибнете, если выйдете из квази и рядом с вами никого не окажется.
– А зачем нам выходить из квази? Здесь очень даже хорошо! – Не сдавался мальчик.
– Вы вообще знаете, как попали в реабилитацию?
Тишина. И только спустя несколько минут:
– Нас привезли. – Кто это сказал, воспитатель не разобрал.
– Но почему?
Нет ответа.
– Потому, что ваши камеры депривации сломались, а вы в этих камерах не получали питания. Вы умирали. Вам очень повезло, что вас случайно заметили и спасли.
– Так надо было просто отремонтировать камеру! – Кто же это сказал. Анатолий уже не различал голоса.
– Это как в той сказке?
– Ты слышал эту сказку? Я думал, вы меня не понимаете. – Мутная пелена перед глазами. Да, как же они тут живут! Это какой-то абзац! Анатолий не понимал, стоит он или лежит. Он не понимал откуда раздается голос. Он даже переставал осознавать себя как личность.
– Я Оксана. Я девочка. Я слышала.
– Почему не отвечала?
– А надо было? Ну… Не знаю. А зачем? Вам плохо? Воспитатель, Вам надо срочно выходить из квази. Пожалуйста, не теряйтесь! Дядя! Вы должны выйти из квази! Слышите меня!
– Отстань от него, пусть раствориться! Он же с нами так же делает!
– В прото не растворяются! Он же умрет!
– Ну, так иди, вытащи его из камеры.
– Не могу. Я не могу. Я не хочу туда. Там плохо. И страшно.
– И пусто. Там ничего нет. Зачем они хотят, чтобы мы ушли туда? Чего хорошего в прото? Я хочу домой. У меня колония гурси не кормлена! Они, наверное, уже достроили замок и выбрали королеву! Отпустите меня! Слышал меня! Отпусти меня! Я не хочу в прото!
Шум. Даже слова детей стали похожи всего лишь на шум. Анатолий догадывался что происходит. Его сознание – не мозг, органический протомозг, а именно сознание, оказалось перегружено новым способом восприятия. Где-то в подкорке он понимал, что переутомленное его восприятие сейчас отключает каналы, дабы сохранить работоспособность. Да, он слышал, что иногда такое случается. «Раствориться». Раствориться – значит перестать осознавать себя, как целостную личность, а следовательно, и перестать представляться в квази. Есть шанс что мозг адаптируется. Но иногда такие бедолаги, как он, теряли рассудок. Теряли личность как в квази, так и в прото. Был один единственный шанс – выйти в прото. Но как? У нормальных людей это получается естественно, просто по воле. Но воспитателю даже не удавалось сформулировать эту мысль.
«Что же, замечательно. Эксперимент увенчался провалом. Что же… одним эксцессом в реабилитации больше. Вот будут интересные заголовки в завтрашних газетах» – успел подумать Анатолий.
– А!
– Нельзя бить воспитателя!
– Он меня щипал! Получай!
Удар в подбородок. Анатолий ощутил острую боль. Его пинали. Пинали в живот, по лицу, по шее. Пинали жестоко и чертовски больно.
– Тебя накажут!
– Получай!
Ошеломленные глаза. Анатолий видел, как кого-то хватают за руки, пытаются оттащить. Но этот кто-то вырывается. Нога стремительно и неотвратимо летит к переносице. Боль вспыхивает в носу, отдается в затылок. Больно! До чего же больно!
Секунды тянутся невыносимо долго. Вспышка, свет!
Анатолия рвет. Долго, страшно. Он видит лицо девочки. Оксана. Испуганные глаза, неуверенная поза. Белые шорты. На шотах расплывается мокрое пятно. Это безумие!
Нет! Это не безумие! Это прото! Слава всем Богам! Это прото!
Знакомая палата. Койки ребят закрыты плотными ширмами. Нет – это не депривационные камеры. Так, легкое их подобие, собранные на скорую руку агрегаты. В палате стоит одна настоящая депривационная камера, и в этой камере сейчас находится сам Анатолий. И перед ним стоит растерянная девочка. Ноги девочки в блевоте. В его собственной блевоте. Стыдно.