– Мозги человека, солоноватые на вкус.
Кто это сказал? Я? Медсестра? Допрашивающий меня мужик?
. . .
– А, Лекса. Проходи. – В глазах наставника потерянность, он в домашнем халате, который так естественно смотрится на нем. Он делает шаг назад, чтобы пропустить меня в свою квартиру, но я не спешу входить.
– Арина Петровна велела проверить Вас. – От смущения, мои уши пылают, но отступать нельзя. Или можно? Но не сейчас. Звонок директора застал врасплох. Я то надеялся, что раз меня отстранили от дел на день, то и делать нечего не придется. А вот те раз – езжай на квартиру к наставнику, и убедись, что с ним все в порядке. К малознакомому человеку, в его собственную квартиру, да и еще после таких приключений.
Меня-то вчера порядком помучили, сначала психологи, потом дознаватели. В общем, отпустили меня только поздним вечером. А уж самому Анатолию, думаю, досталось еще больше. Могли бы и дать денек отдышаться, осознать случившееся, привести мысли в порядок. Но нет. Надо ехать, надо звонить в дверь, надо разговаривать.
– Лекс, входи. Давай я тебе чаю что ли погрею. – С некоторым замешательством произносит хозяин квартиры, а я как дурак топчусь у порога, не решаясь его переступить. – Я понимаю, что это не твоя прихоть. Но не стоять же в дверях. Проходи, я живу один, мы никому не помешаем.
Как под гипнозом я делаю этот единственный шаг и оказываюсь в чужой квартире. Я вторгся в чужое пространство, обжитое и имеющее свой запах. Прихожая. Что же, если человек хочет тратить метры жилого пространства на ненужные комнаты, то кто я такой чтобы осуждать. У нас-то нормальная квартира-студия. Сейчас уже никто не делает отдельную прихожую.
Просторная прихожая меня поражает еще больше. У Анатолия вся верхняя одежда висела на крючках, а обувь на специально отведенном сетчатом стеллаже. Огромное ростовое зеркало, на стенах бумажные обои, а на полу коврик.
– Анатолий Григорьевич, я…
– Куртку повесь сюда… Тапочки… Вот, у меня есть тапочки, сейчас.
В шкафчике обнаружилась россыпь этой нехитрой домашней обуви. Что же? Он считает, что я боюсь испачкаться об его пол, что ли?
Пришлось разуваться, пришлось вдевать ноги в тапки не по размеру, пришлось волочиться за хозяином на кухню. Пришлось ждать пока Анатолий включит чайник, пришлось ждать пока вода в нем закипит, пришлось ждать пока он достанет чашки, наполнит их сначала бурой жидкостью, потом вольет в нее кипящую воду.
Передо мной были выставлены две стеклянные посудинки, одна с конфетами, другая с печеньем.
– Как ты себя чувствуешь? – Задал наконец-то этот вопрос Анатолий.
– Я-то… Нормально, наверное. – Мой ответ, и снова гнетущая тишина. Хозяин первым касается губами своего напитка, разворачивает конфету и откусывает от нее кусочек.
– А у Вас? – Выдавливаю я из себя.
– И у меня все нормально. Что же. Молодой человек, спасибо, что проведали старого бездельника. Можете передать Арине Петровне, что я в полном порядке.
Разговор не складывается. Все слишком странно и неправильно. Я не должен сейчас находиться здесь.
– Тогда я, неверное, пойду? – Предполагаю я.
– Наверное. – Вздох Анатолия заставляет меня съежиться. Он чувствует себя столь же неуютно, что и я. – Я ожидал, что кто-то из центра ко мне заявится с проверкой. Впрочем, даже хорошо, что это Вы, Лекс. Попробуйте чай, он не отравлен, честное слово.
Под гнетущим взглядом мужчины пне приходится сделать несколько глотков слегка горького на вкус горячего напитка.
– Вас не сильно мучали вчера вечером? – Как будто извиняясь спрашивает он. Но я только неопределенно пожимаю плечами.
– Понимаешь, это был мой выпускник, – продолжает Анатолий, – и я, наверное, должен гордиться своей работой. Мальчик нашел для себя цель в жизни. Видел, каким он был целеустремленным? Не каждый квази-зависимый может строить такие сложные планы, если речь идет о прото. Мы ведь и правда, даем только базовые навыки, прививаем примитивные потребности и на этом выписываем их. Утром встать и умыться, сделать заказ продуктов, поесть, когда голодны, помыться, если испачкались. Я и не знаю, сколько из моих выпускников потом возвращается в квази, сколько живет полноценно, сколько остается овощем на попечении родных, а сколько вот так… Расстаются с жизнью, так и не приняв протожизнь, как единственно возможную.
– Сергей сказал, что вы заставили его потерять интерес к квази, как это? – Мысль, мучавшая меня всю ночь. Как это возможно, взять и заставить человека перестать любить, то, чему он посвятил всю свою жизнь. Неужели это так легко – перекроить сознание человека?