Первым делом в окне показался Малки – он огляделся, прошёлся, по всей видимости, проверяя, нет ли засады поблизости. Чисто. Всё, как мы договорились – один человек (Тучный Билл) от меня, один (Малки) от душки-Стэнсфилда. Билл, кстати, сидел за соседним столиком на всякий случай и, чтобы не вызывать подозрений у постояльцев, ел кексик. Он сам был как кексик.
Попивая миндальный латте, я встретила Малки миролюбиво и заказала ему кофе тоже. Осталось дождаться лишь его босса, который уже был детально оповещён о предмете переговоров.
Какое-то время мы молча смотрели на дождь.
- Ты помнишь меня? – неожиданно для себя самой поинтересовалась я.
- Да. Наделала ты тогда шума, – в усмешке Малки не было злости. – Да и Стэн тоже. Не стоило всё-таки говорить про говёху.
- Не стоило ставить меня на колени и избивать, – огрызнулась я. – Твой начальник – садист. Даже у продажного копа должны быть моральные скрепы.
- Хочешь сказать, у тебя они есть?
- Нет, ха-ха.
Он приподнял густые чёрные брови, вздыхая.
- Вот видишь. Любой может их лишиться. Кто-то их в жизни не знал, кто-то – не захотел знать, как нерадивого родственника.
- Стэн, к примеру?
И чёрт бы ногу сломал в том, почему это стало мне так интересно. Куда проще повесить ярлык: «Псих», «Мудила», «Мерзавец». Так легче живётся. Эмпатия всё же оружие тех, кто сильней – понимать-то не каждый готов. А я, вроде, была готова...
Я по-прежнему ненавидела Стэнсфилда. И хотела. Он начал меня привлекать с того дня, как мы повстречались вновь, как бы я это ни отрицала. И всё сильнее, сильнее, блять, до трясучки. Ночной кошмар девочки стал эротическим сном обезумевшей женщины – досадно, но что уж там.
Объективно: меня влекла его лихорадочная, больная решимость, его утончённо-небрежный стиль, нежность щёчек и томность глаз.
Объективно я ничего не знала о нём и, одновременно с этим, я знала о нём слишком много, ведь, как известно, моменты совместного адреналина, будь то смертельной угрозой или же дракой, срывают маски.
Хотеть его было дозволено, а вот любить... Может, я не должна узнавать о нём больше – рискую, в конце концов. Только я не ссыкуха. Назло даже собственным страхам всё сделаю в точности до наоборот.
- Со Стэном всё сложно, – тем временем неохотно продолжил Малки. – Я знаю его с очень раннего детства, ведь наши семьи дружили. Когда ему было семь лет, его родителей убили копы, решившие, что безопаснее будет взорвать захваченное здание аэропорта вместе с заложниками, чем останавливать террористов. В итоге их наградили. Через два дня после этого Стэн произнёс монолог, который я до сих пор помню дословно: «Если бы в детстве меня спросили, кем я хочу стать, когда вырасту, я бы не раздумывая ответил, что полицейским. Они ведь спасают людей! Они бы спасли и моих родителей... ой, нет, постойте-ка, хера с два. Вот загвоздка – моих родителей убили легавые. Напрашивающийся сам по себе вывод – ты можешь делать, что хочешь, когда у тебя есть значок. Так что да – хочу стать полицейским, Малки».
Я почувствовала першение в горле. Ну, блять, и ну. Слёзы сами собой, как предательские подружки, поспешили на выход.
Я... могла понять Стэнсфилда. И не могла, ведь мои родители умерли так давно, что я никогда их не помнила. Каково ему было жить без своих, по всей видимости, любимых? Понимать, что их уничтожили всеми признанные герои во имя сомнительного недоблага. Жить с этой мыслью. Со всей этой грёбаной болью.
- Сложновато представить его ребёнком, – попрообовала я спрятать чувства под маской язвительности.
Малки только плечами пожал.
- Он был сорванцом, но отличником. И ходил в музыкальную школу.
Да чтоб тебя. Сердце ёкнуло.
- Что ж, я начинаю сочучствовать... дьяволу? Я имею в виду, музыкальная школа – говно, – попыталась я отшутиться, но Малки не улыбался. Я сложила пальцы в замок. – Ты поэтому с ним, так ведь? Давняя дружба?
- Не стоит думать, что каждый второй хороший, так можно и жидко просраться. Я с ним из-за денег. Когда понимаешь, что подустал от запаха крови, то вспоминаешь их запах и всё, что они несут в твою жизнь. Но да, Стэн – мой друг. Мы давно прикрываем друг другу спины. Я помогаю ему не слетать с катушек, он мне – остаться живым и, как правило, невредимым после бойни, да ещё заработать на этом. Как босс он честный, своих не обставит – да только «свои» для него это только друзья, так что друг он лучший, чем босс.
Я прихмыкнула с пониманием. Не одна я, похоже, ношу бесполезную маску.
- Ты и сам, очевидно, хороший друг. Хах, забавно. Бывает.
Только Малки посмотрел на меня растерянным задумчивым взглядом, как вдруг к нам подошёл Он – неспешно, у порога успев длительно попялиться на смущённо хихикающую официантку.
Стэнсфилд, судя по всему, пребывал в неплохом таком расположении духа. Я бы даже сказала, от него веяло какой-то нездоровой, неумеренной бодростью и весельем, грозящимся стать фатальным. Со всей нежностью поцеловав Малки в голову, он протиснулся на свободное место возле окна напротив меня. Широко улыбнулся.
- Привет!
- И тебе привет. Как плечо?
- Давай лучше избежим неприятных тем, Никки. У тебя мой бывший сотрудник, Ёко Икуро – мне не терпится снова увидеть его лицо!
Он сиял.
Я вздохнула со всей терпеливостью.
- Не сомневаюсь. Но что мне за это будет?
- Я спущу тебе с рук твою выходку в вентиляции.
- Ты не о своей ли выходке говоришь, Стэн? Ты ткнул меня пистолетом. Ты всрал все переговоры и ты всираешь их снова. Хочешь Икуро? Предлагай что-то взамен. Ты мне, кстати, уже задолжал свою жизнь вдобавок – ведь я могла не предупреждать тебя там, в больнице.
Его безмятежность сменилась змеиным пристальным напряжением. Он наконец-таки оценил ситуацию всерьёз.
- Чего ты хочешь?
- Другое дело, – я наклонилась к нему через стол и зашептала вполне убедительно, да почти назидательно: – Не забывай, перед кем ты сидишь. Мне ничуть не лестно от факта того, что ты притащил сюда свой классный зад с уверенностью, что я просто посредник в твоём достижении цели. Очень глупо недооценивать меня, Стэн, я же сделала то, чего ты не смог – я поймала Филина и узнала, кто он такой. Ты бы мог быть уже похоронен. Ты понимаешь это?
Он смотрел на меня таким разочарованным взглядом, как будто бы я поставила перед ним большую тарелку его нелюбимого супа и велела есть.
Тут встрял Малки, будто бы знал, что иначе Стэн разорётся.
- Что тебя интересует? Деньги? Товар? Или, может, какая-то ответная услуга.
Стэнсфилд взял его за предплечье, покачав головой – взглядом будто предупредил, что не стоит мне предлагать слишком многое. А иначе вдруг возомню о себе невесть что – ну подумаешь, легендарного убийцу поймала, с кем не бывает.
- Нет, спасибо, мне нахуй не нужно это говно ебаное.
Стэн посмотрел на меня саму, как на вышеприведённое говно. Ироничная неблагодарность.
- Тогда зачем ты нам позвонила, коза?! – потеряв терпение, он встал с места, поправляя пиджак и хватая Малки под локоть. Не будь тут Билла, на котором он задержал взгляд сразу после официантки, он бы достал оружие, я клянусь. Знаю ведь этот взгляд. – Идём, Малки, девчонка либо блефует, либо её градусная мера лежит в пределах от девяноста до ста восьмидесяти градусов. Я пришлю ей открытку: «Спасибо за то, что спасла мою жизнь, очень трогательно, а теперь отсоси».
Я зажгла сигарету.
- Эй, что ты там сказал про мою градусную меру? Давай-ка выпьем и всё обсудим, Стэнсфилд. Хорош скандалить.
Он растерянно посмотрел сперва на меня, а затем на Малки.
Даже самые хищные птички, Стэнсфилд – и те попадают в силки.
====== 9. Before the storm ======
Комментарий к 9. Before the storm В этой главе используются строки стихотворения Есенина “Сыпь, гармоника”.
Сыпь, гармоника! Скука… Скука…
Гармонист пальцы льет волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной.
Малки отсел от нас к Биллу – следить оттуда за тем, как идут дела, хотя больше они ели чипсы со вкусом «Сметана и зелень». Я заказала Стэнсфилду виски, себе коньяк. Я могла позволить себе всё самое дорогое – второе по дороговизне после Стачека, но, тем не менее... Ха. Даже мысленные шутки не клеились на нервной почве, стоило мне увидеть эти страшные, невообразимые, будто всё время грустные глаза перед своим носом. И поэтому я бухала как не в себя. Как безмозглая тварина.