телеологичность моей жизни — это и есть моя абсолютная свобода, которой тожественна Allwirksamkeit Gottes. Мои бесконечные ошибки в моей жизни, раскаяние, ложь, грех — это сама моя абсолютная свобода, которая, как сама, уже не есть абсолютная свобода, но детерминированная свобода выбора. Их соединение, вернее, отожествление — через — путь, истину и жизнь, через крест — Его иго и бремя, которое легко и, чем тяжелее, тем легче.
Может, я не так сказал; телеологичность моей жизни не от меня: я сам, всю жизнь и сейчас, должно быть, только одно и делал и делаю: пытался и пытаюсь мешать ей, нарушить ее, нарушить своими мыслями, своей инициативой, я все время хотел и хочу поступать от себя: я сам. И когда я поступаю от себя, сам, я оказываюсь только рабом своих чувств, своих страстей, своей свободы выбора, которая на самом деле только формальное и материальное рабство. От этого «я сам» я сам никак не могу избавиться. Если я решу не быть самим, то снова я сам — ведь я сам решил. Я сам могу выбрать невыбор, но если я выбрал невыбор, то я снова выбрал, значит выбрал выбор, то есть снова рабство, худшее рабство — рабство самому себе. В этом моя противоречивость, моя ложь и грех, из которых я никак, никакими своими силами, никакими нравственными совершенствованиями не могу вылезть. «Но невозможное для человеков возможно для Бога» — Бог может вытащить меня из моей лжи и моего греха. Но для этого я не должен Ему мешать, и может быть, сильнее всего Ему мешает моя помощь, то есть когда я хочу помочь Ему. Это всегда будет так, что я сам хочу Ему помочь. Пусть это только мысленная помощь, может я просто подумаю: сейчас помогу Ему, помогу своей мыслью, своим намерением, своим решением, я сам помогу — эта мысль и есть отвержение Божьей помощи. Это не квиетизм и не фатализм: я должен и думать и делать, но, как сказал Христос: исполняя повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие; я не должен только думать, что я сам думаю от себя, сам исполняю. «Когда тебя позовут на пир, не занимай первых мест, чтобы не подошел хозяин пира и не сказал тебе: это не твое место, сядь пониже. Но занимай последнее место, тогда подойдет хозяин пира и скажет: друг! пересядь повыше». И тогда я уже не раб, Истина освободила меня, сделала Своим другом: «Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я называю вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего» (Ин. 15).
Телеологичность моей жизни направлена дважды, в этом ее трансцендентность: от Бога, Он направляет и направляет к Себе же. Здесь важно отличие от детерминизма: детерминированное имеет предыдущее и последующее. Телеологичное объединяет, отожествляет в сейчас и предыдущее и последующее. Поэтому Бог не раньше, не только деистический первый двигатель, и не потом, как будущая жизнь или как неподвижный центр Аристотеля, к которому все движется, но именно сейчас, сейчас в Нем и прошлое и будущее, мое прошлое и мое будущее, именно это и есть телеологичность, а не детерминированность моей жизни. Это — ощущение Бога как Провидение, как личное Провидение сейчас, в котором вся моя жизнь сразу и прошлая и будущая.