а) я перед Богом, когда Он со мною и когда оставляет меня, Его гнев и в гневе — прощение;
б) ощущение поврежденности моего ритма в моих воспоминаниях, раскаянии, в моей жизни сейчас;
в) ощущение абсолютной контингентности, абсолютной фактичности. Еще 150 лет тому назад философы считали бы безграмотным соединение слов «абсолютный» и «факт». Это еще влияние платоново-аристотелевой философии, возрожденное Лейбницем в его различии истин разума и истин фактов. Между тем апостол Иоанн еще 1900 лет тому назад сказал: Слово (то есть абсолютное) стало плотью. Причем в определенное время. Ощущение контингентности абсолютного — это экзистенциальное ощущение себя самого;
г) отделение Спасителя от Творца (гностики, Маркион) было неэкзистенциальным, и Спаситель терял Свою силу. Бог, или Ягве, переводится так: Я Сущий, или: Я Тот, Который — есть, или: Я Тот, Который буду, или: Я Тот, Который есть — есть и буду (последние два: Розенцвейг и Бубер). Поэтому, отделяя Творца, то есть бытие, от Спасителя, лишаем Его экзистенциальности. В последних же двух переводах объединяется еще начало и конец: Творец и Спаситель. Отожествление Спасителя с Творцом — это тоже мое экзистенциальное ощущение, ощущение экзистенциальности, а не абстрактности мысли, в Слове и мое слово становится экзистенциальным.
Но все это тоже сказано словами, сказано как теоретическое толкование, тогда снова станет теорией. И снова: если только теория — то бесполезно, просто ни к чему. Только Евангелие — Благая весть в словах Христа, в Самом Христе превращает эту теорию в абсолютный факт — факт моей жизни, меня самого перед Богом.
3 — уже сказано в первых двух номерах. Это ощущение моей абсолютной инвариантности в вере в Бога, «Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную». Об этом и о возникающих в связи с этим религиозных антиномиях я писал недавно. Здесь же добавлю:
во-первых. Л. Липавский сказал раз: может быть, когда будущая жизнь покажется мне ненужной, я увижу, что она есть. Это можно понимать и так: отношение к будущей вечной жизни не должно быть корыстным, когда отпадут последние остатки корыстного отношения к будущей жизни, тогда она уже есть: не будет, а есть, уже сейчас есть. Но так как она вечная, то не может прекратиться с моей смертью во времени.
Во-вторых. Связь вечной жизни с воскресением Христа. Это, может, один из наибольших камней преткновения и соблазнов: как понимать воскресение Христа? Это не античное бессмертие души. Тогда что? Формальный ответ: телесное воскресение и вознесение на небо. Еще Афанасий в IV в. писал, что «сел одесную Отца» нельзя понимать буквально: Бог — Дух, а ошуюю и одесную — пространственные понятия. «Сел одесную Отца» означает: вернулся к Отцу. И так же надо понимать «вознесение на небо». Видели это апостолы духовными или и телесными глазами, то есть в виде материализованного видения, — в конце концов, не имеет значения — праздные вопросы.
Телесное воскресение и возвращение к Отцу не души Христа, а всего Христа, телесно воскресшего, допускает философские толкования: духовное тело; личное, а не безличное бессмертие; непонятность вообще разделения человека на физическое и психическое, ведь и свое тело я знаю только в ощущении и сознании своего тела и др. Но все равно оно останется непонятным. Но я пишу о себе, о своей вере. Во что я верю? Если Христос — Богочеловек, то как Бог Он и не умирал, Он умер как человек, во всем, кроме греха, подобный мне, и воскрес как человек. Если же воскрес как человек, как определенный человек, Иисус, Сын Марии и, как думали, Иосифа, — если я в это верю, то верю, что Он телесно воскрес, хотя и не понимаю, как можно воскреснуть телесно и что значит духовное тело. Я не понимаю этого умом, но экзистенциально я все же что-то понимаю или имею в вере. Я не могу сказать, что я одинаково верю или экзистенциально чувствую все сообщения о явлениях Воскресшего. Может быть, наиболее экзистенциальны для меня явление Христа по дороге в Еммаус (Лука) и явление Христа Марии Магдалине, когда она вначале приняла Его за садовника. Но дальнейшие слова Христа: не прикасайся ко Мне — мне уже непонятны, ведь потом Он разрешил прикасаться к Себе (Фоме)? Но может быть, еще сильнее, сильнее всего я чувствую Его воскресение или невозможность невоскресения, когда читаю Его слова в Евангелиях и главным образом у Матфея.