— Я же сказала, — Сара открывает глаза. — Кругом одни маньяки.
— Вишня не маньяк, — усмехнувшись, мужчина сворачивает на главную дорогу с хорошим освещением. — У него нет головы на плечах, но он не такой, каким тебе кажется.
Сара молчит, устремив взгляд на дорогу. Ей вовсе не хочется думать обо всех них, в глазах будто песок, и так клонит в сон, что нет сил произнести и звука. Краем глаза Аарон смотрит на неё, — впервые такую спокойную, умиротворенную и молчаливую, склонившую голову набок и прикрывшую глаза в полудрёме. Ему хочется запечатлеть в памяти этот охренительный момент: момент, когда она не смотрит на него с открытым ртом и не попадает в неприятности.
Они оказываются на её улице уже через несколько минут. Аарон заглушает мотор недалеко от её дома, отмечая про себя, что в окнах не горит свет. Мужчина поворачивается к задремавшей девушке, касаясь её плеча рукой. Сара просыпается от прикосновения, протирает глаза и фокусирует зрение.
Его вводит в ступор мгновенно расплывшаяся на её губах сонная улыбка. Впервые хочется улыбнуться в ответ, но Аарон серьёзен, и он поправляет этот чёртов красный берет, заправляет прядь волос ей за ухо и в досаде поджимает губы.
— Тебе пора. Не забудь мои слова насчёт Моринга, — немного помедлив, он продолжает, — и насчёт Вишни тоже.
Несмотря на его слова и очередное упоминание этих пугающих людей, тепло разливается по всему телу Сары, когда она слышит любимую карамель, вернувшуюся в его голос. Хочется затеряться в нем и остаться там навсегда. Она знает — её окружат заботой и непоколебимой уверенностью в завтрашнем дне, а ещё там будут бабочки, те самые бабочки, что порхают в душе при одном виде на этого мужчину. И в полумраке его лицо будто бы светится, и оно кажется так близко, что девушка невольно подаётся вперёд.
Аарон воспринимает это как случайность, мол, девчонка просто потянулась ото сна. Но когда он ловит её взгляд, направленный на его губы, дышать становится тяжелее вдвойне. Будто из салона тачки Вишни выкачали весь воздух, оставив его лишь в её губах, к которым так отчего-то хочется прикоснуться. Но все её страхи — его граница. Их пересекать нельзя.
А ей можно.
И Сара делает это нарочно, издеваясь и мучая его стойкость и непримирение, придвигаясь к нему ближе и касаясь ладонью его щетинистой щеки. Первый порыв Аарона — оттолкнуть девчонку, снова разразившись угрозами и всей той напускной строгостью, которая ей одной предназначена. Вместо этого Хилл завороженно и настороженно следит за каждым её действием, наблюдая за тем, как обычно робкая и неловкая Сара придвигается к нему, обхватывая лицо мужчины своими маленькими ледяными ладошками.
И все вымышленные границы беспощадно стираются.
Аарон снова поддаётся девчонке. Но на самом деле, она и её вдруг откуда-то взявшаяся смелость не при чём: Хилл проигрывает не ей, а своим порывам и своим желаниям, что двадцать четыре на семь ошиваются вокруг неё — где бы она ни была. Ему в любом случае гореть в аду, так какой смысл в этом глупом подсчёте грехов?
Больше Хилл не думает и не сомневается, первым впиваясь в её манящие губы. Сара восхищенно вздыхает, но этот порыв вдруг прерывается его крепким поцелуем, и девушка во всех смыслах опускает руки. Он целует её так, будто все его желания сосредоточены в одной этой девчонке, будто она действительно всё, что ему нужно. И Сара верит этому поцелую, обвивает его шею руками и позволяет его языку переплестись с её в той сдерживаемой страсти, что витала между ними с самого первого дня. Аарон углубляет поцелуй, кусает её губы, утопая в этом невероятном плену, находя в нем контрольную точку своих скитаний, и прикосновения, боже, как он жил, не касаясь её тонкой талии, её шеи, её ключиц, а что там, под всей этой одеждой, под этими глупыми девчачими нарядами? Может быть, там — предел его мечтаний, совершенство, всё, в чём он нуждается, но не сейчас, потом, когда она повзрослеет, когда её душа будет такой же смелой, как и изгибы её тела.
И осознав это, Аарон отстраняется, разрывая поцелуй. В машине становится жарко, стекла запотевают от их частого дыхания, и Сара не может открыть глаз. Она в эйфории, это апогей наслаждения, это всё, о чём она может мечтать. Но страх никуда не исчез, он внутри, и он снова сочится через кожу, заставляя девушку открыть глаза и выпустить тяжёлый вздох. Сейчас он снова выставит её, накричит, пригрозит, проигнорирует, сейчас он…
— Ничего не бойся, — вдруг говорит Аарон, проводя большим пальцем по её нижней губе. — И, прошу тебя, будь осторожна.
Сара в удивлении приоткрывает рот, не веря своим ушам. Но голос Аарона обволакивает её теплом и спокойствием, и девушка опускает плечи, заметно расслабившись. Губы горят от поцелуя и хочется ещё, но она заставляет себя лишь сдержанно кивнуть и потянуться к ручке двери.
Пора домой.
— Спокойной ночи, Аарон, — тихо говорит она прежде, чем ступить на мокрый асфальт.
Хилл кивает, провожая её задумчивым взглядом. Он ещё посидит в машине некоторое время, пока фигура Сары не скроется за дверью её дома, а затем даст по газам и уедет в тот пугающий мир, от которого она сегодня сбежала. Аарон будет думать и анализировать, будет ругать себя за очередной порыв, будет желать ещё и желать больше, чем этот невинный детский поцелуй, до которого он думал никогда не опустится, а затем облачится в родную драконью шкуру и поедет решать свои драконьи дела.
— Ма-а-ам?
Дом отвечает Саре угрюмым молчанием. Он словно обижен, что она сбежала из его уютного и скромного заточения, но девушка не обратит на этого никакого внимания и молча последует на кухню, попутно бросая взгляд на часы.
Только девять вечера, а кажется, будто этот день начался месяц назад. Столько событий, столько разочарований и прекрасных моментов, что будут заставлять её чувствовать себя в безопасности. Сара вспоминает, что ничего не ела только тогда, когда подходит к холодильнику. Но у неё нет потребности даже перекусить, будто все тяжёлые мысли не смогли уместиться в её голове, наполнив и желудок. Девушка обречённо вздыхает, решив всё же сделать себе пару тостов.
Думать обо всем, что сегодня произошло, совсем не хочется, — усталость заставляет прикрывать глаза, погружаясь в сон, сидя на неудобном стуле с тостом в руке. «Надо извиниться перед миссис Хилл», — мелькает в её голове, где-то между мыслями о графике работы закусочной и о том, как её мать может выдержать двенадцатичасовой рабочий день.
Закончив с ужином, Сара все же заставляет себя направиться в душ. Тёплая вода не помогает навести порядок в душе, и прижавшись спиной к холодной кафельной стенке, девушка снова и снова прокручивает в голове их с Аароном поцелуй в машине. Тело реагирует мгновенно, покрываясь мурашками, а на губах расцветает глупая улыбка. Хилл поцеловал её сам. Он не сможет на этот раз оправдаться «порывом» или слишком неожиданным поворотом событий для него. Мысли о Люке, Вишне, преступнике, Буром и Ломе, между тем, будто смываются вместе с проточной водой и лавандовым гелем для душа.
Когда Сара выходит из душа, на первом этаже хлопает входная дверь. Девушка поначалу напрягается и тихонько подходит к лестнице, опуская взгляд вниз, но мгновенно расслабляется, замечая свою мать. Миссис О’Нил с усталой улыбкой машет дочери.
— Прости, дорогая, я задержалась. Была у мистера Никсона, — говорит она, пожимая плечами.
Школьница нервно сглатывает, надеясь, что шериф её не выдал. И что, вообще, мама делала у него в такой час?
— Я подумываю над тем, чтобы смягчить твоё наказание, — миссис О’Нил поднимается по лестнице и подходит к дочери, проводя ладонью по влажным после душа волосам. — И я рада, что ты послушалась меня и провела этот день дома. Прости, что пришлось просить мистера Никсона за тобой проследить.
Сара виновато опускает взгляд. Лгать проще, если не смотреть матери в глаза.
— Да, мы пересеклись днем, — бормочет она, чувствуя, как краснеют щеки.
Если бы только мама знала, как у Сары прошёл сегодняшний день… она бы провела остаток дней в своей комнате.
— А как твой первый день на работе? — девушка решает сменить тему и поднимает взгляд, заметив на лице матери гримасу великой мученицы. — Всё не так здорово, да?