— Он ушёл, — обеспокоенно шепчет школьница.
Адель нервно сглатывает и дёргает плечами, будто пытаясь скинуть с себя весь груз, лежащий на ней. Ей кажется, если она сейчас же не расскажет это — она умрёт раньше, чем её тело встретится с асфальтом. Сара должна знать правду. Пусть она будет первым и последним человеком, который узнает правду.
— Несколько лет назад, когда мы только приехали в Сентфор… Люк был помешан на одной книге про серийного убийцу. Он стал фанатом главного героя, постоянно говорил о том, как это на самом деле может быть интересно. А ещё эта волна маньяков по США… Люк только и сидел у газет, читая сводки и разглядывая всю эту жуткую географию преступлений, — она переводит дыхание и обхватывает себя руками. — Там… в лесу, за домом мы нашли маленькое озеро… мы часто туда приходили. И я не удивилась, когда он снова привёл меня к нему. Но затем… затем он словно… о Господи, — всхлипнув, Адель поднимает взгляд к небу, но когда Сара пытается сделать к ней шаг, выставляет руку вперёд и качает головой. — Не подходи. Сара, он пытался изнасиловать меня! Боже… я похоронила эти воспоминания, но ты…
Сердце Сары пропускает удар. Невозможно поверить в её слова, в тот факт, что Люк и правда мог… все эти слезные истории о том, как их похитили, как Люк переживал из-за всех этих изнасилований, вдруг неясной картинкой встали перед глазами обомлевшей Сары. Адель не лжет. Иначе не стояла бы здесь, на краю крыши. Лгал Люк.
— Мне удалось сбежать. Я рассказала обо всем родителям, но им… им было плевать. Они занимаются делами и почернее, чем какая-то ерундовая попытка их сына изнасиловать дочь. Мне пришлось пройти через все круги Ада, чтобы вернуться к нормальной жизни. Люк просил прощения, говорил, что это не он, а какой-то Стюарт, что он болен. Сара, когда он увлёкся тобой… я делала всё, чтобы ты не общалась с ним. Не потому, что я тебя ненавидела, а потому, что не хотела, чтобы он добрался до тебя.
Взгляды девушек встречаются, и О’Нил горько всхлипывает, в неверии качая головой. Теперь все сходится.
Тело пронзает мелкая дрожь. Сара будто наблюдает за этим со стороны, будто это не она сейчас стоит на крыше и узнает все эти жуткие подробности. Настолько тяжело принять такую паршивую реальность.
— Люк узнал об этом. Сначала он напал на одну девушку, похожую на тебя, чтобы доказать мне, что следующей можешь стать ты. Но… она выжила, и Люк не стал останавливаться на этом. Я пыталась сказать родителям, но они… однажды я подслушала их разговор и узнала, что мой брат уже убил кого-то два года назад. Парня, с которым он общался. Его звали Чед Такер. Боже, они смогли скрыть это преступление! Убийство!
Услышав знакомое имя, Сара вздрагивает. Все детали пазла сходятся одна за одной в самую гнусную, леденящую кровь картинку. Чед Такер. Имя в списке шерифа Никсона. Надгробие на кладбище. Девушка в заброшенном трейлерном парке.
— Они боялись навредить своей репутации, поэтому скрывали всё, что делал Люк. Я пыталась сбежать из дома, но они каждый раз находили меня. Боялись, что я все расскажу полиции. Мать била меня, а отец… он всегда говорил: «Не нарывайся». Будто знал, что я стану следующей. Я пыталась предупредить тебя, Сара, но когда Люк узнал об этом, когда он понял, что ты от него отдалилась… он написал это письмо.
— Ты должна была пойти в полицию, — качая головой и глотая слезы, шепчет девушка.
— Какая к черту полиция? Весь город под ногами моих предков! Шериф — лишь мелкая рыбешка в этом океане акул, которых держат мои родители. Они бы позволили Люку меня убить. И тогда я решила… решила покончить с этим. Боже, Сара, я убила родного брата! Я… я… я не справилась со своими страхами, в которых я жила несколько лет. Я все разрушила. Я испортила жизнь всем, кому могла. Там… там был мужчина. Не знаю, как он нас нашёл, но мне кажется… Господи, мне кажется, его посадят из-за меня!
Едва ли Сара успевает проникнуться этими словами, когда улавливает звук полицейских сирен. Оглушенная болью, Адель не замечает и этого, так что О’Нил медленно подходит к девушке, не сдерживая своих эмоций. Её душа пылает непримиримой болью и ненавистью к человеку, который держал в страхе жизнь родной сестры, который посмел убить невиновных девушек, который возомнил себя фанатиком, слепо следуя строчкам из книги. Он свихнулся, помешался на серийном убийце, сделал его своим кумиром, и это страшнее, чем смерть. Жить под одной крышей с человеком, который в любой момент может превратить твоё существование в Ад.
— Прости меня, — шепчет Сара, оказываясь совсем близко к Адель. — Это из-за меня у него снова…
— Нет, — Моринг прикрывает глаза. — Ты не виновата. Он искал повод, чтобы снова начать убивать. Но я не могу и не буду так жить. Это невыносимо, Сара… это просто… что за черт?!
Сара не оборачивается, понимая, что вызвало такую реакцию у Адель, так что она резко хватает рыжеволосую за руку и тянет на себя — как можно дальше от края крыши. Из рук О’Нил ничего не понимающую и пытающуюся выбраться Моринг забирают двое полицейских. Девушки встречаются взглядами.
— Ты заслуживаешь жить, Адель, — шепчет голубоглазая, наблюдая за тем, как копы надевают на её дрожащие руки наручники. — Ты, как никто другой, заслуживаешь жить.
***
Сара О’Нил никогда не стремилась к взрослению. Её пугали мысли о будущем, а всё, чего она хотела от жизни — играть в УНО со своими друзьями, читать романы с хорошей концовкой и покупать на распродажах вязаные шарфы. Она мечтала о чистой любви, клишированной и ненастоящей — всё по канону бульварных романов. Сара хотела поступить в колледж, на специальность, приносящую людям пользу.
Но Саре О’Нил семнадцать, и она знает, какая отдача может быть у пистолета при выстреле. Она знает, насколько гибкой может быть психика человека, и на какие поступки он может решиться, если в вечном механизме нарушить хотя бы один алгоритм. Знает все о предательстве, о дружбе, о разбитом сердце, о всепоглощающей страсти, о страхе, о борьбе, о счастье и о боли. Ей бы оглянуться на пару месяцев назад, но шея болит от слишком долгого положения сидя.
Сидя на ледяных ступеньках вечером у полицейского участка.
— Эй, это не мышонок там?
Что-то внутри с хрустом ломается, когда она слышит голос Вишни, подкрадывающийся к ней из-за спины. Сара оборачивается с широкой улыбкой и слезами, застывшими в чистых голубых глазах. С губ слетает радостный смешок, когда она видит драконов в полном составе. Хватает и пары секунд, чтобы счастливая девушка влетела в объятия Аарона, едва не сбивая его с ног.
— Вас отпустили, — шепчет школьница, глотая солёные слезы. — Боже мой, не могу поверить.
Не желая вновь загреметь за решётку, Хилл изо всех сдерживает бешеное желание поцеловать её прямо здесь, на виду у всех, на ступеньках полицейского участка. Вместо этого он лишь сдержанно улыбается и отстраняет от себя Сару, заглядывая в её сияющие безграничной радостью голубые глаза.
— Адель дала показания, — говорит дракон, вздыхая. — Нас выпустили, она призналась в убийстве Моринга и показала какие-то письма, где Люк угрожал прикончить её и рассказывал, как убивал тех девушек. Всё это так странно… я думал, дело затянется на месяцы. А тут нарисовалась эта девчонка. Сара, ты точно не имеешь к этому отношения?
Натянув на лицо широкую улыбку, О’Нил качает головой. Пусть это будет её самая большая ложь ему. Потому что Хилл поседеет, узнав правду, а их отношения и без того у многих вызовут вопросы…
— А я вам сразу говорил — он шизик! — встревает Бурый.
Майкл пихает его плечом, закатывая глаза.
— Я уже обрадовался, что хотя бы за решёткой от тебя отдохну.
— Да ладно, ты бы на второй день соскучился по мне.
— Да пошёл ты.
— Сам пошёл.
— Придурок.
— Бестолочь.
— Вы можете просто взять и потрахаться, черти? — Вишня закатывает глаза и спускается по ступенькам.
Едва ли он может с улыбкой смотреть на обнимающихся Аарона и Сару. Неокрепшие чувства к этому мышонку — слишком мало, чтобы было больно, но уже достаточно, чтобы съязвить какую-нибудь гадость в их адрес. Но Вишня не станет. Он будет надёжным другом, если понадобится, а если они расстанутся, гордо подставит для неё свое плечо. А может быть, и член. Если повезёт.