– Так это все… все какое-то шоу, получается.
Я глотнул пива; оно было густое, и пил я жадно. Джимми тоже сделал два больших глотка, словно захлебываясь. Серафим тихо наблюдал за ним, сжавшись у меня на коленях.
– А нельзя было просто встретиться, еще тогда, осенью, встретиться и поговорить? Нельзя было все просто так рассказать?
– Если бы все было так легко. Ты бы отказался.
– Не отказался бы!
– И еще как отказался бы. Это сейчас ты все знаешь и понимаешь, а полгода назад – хмыкнул бы, пожал плечами и отказался бы.
Пиво. Мы пьем пиво. Вождь не пьет – он за рулем.
– Где Александр так долго?
– Он уехал. Я тебе не сказал разве, что он уехал? Он никогда не любил шаманские темы, ты же знаешь…
– Да, это верно.
– Ну давай за Александра. До дна.
И стукнулись кружками, крепко стукнулись, даже по капле перелетело из кружки в кружку. Выпили. Джимми порылся в кармане, протянул мне кучку мелочи.
– Сходи, возьми еще.
И я отправился за пивом, а Джимми достал и принялся рассматривать жезл. Я хотел оставить Серафима с ним, но хорек запрыгнул ко мне на плечо.
– Две темного, – попросил я.
Бармен залил две кружки темным.
– Джимми, у тебя тут пять сантим не хватает, – заметил я.
– Потом как-нибудь отдам, – отозвался он. – Давай неси сюда, пить будем!
Я поставил пиво на стол и зашел в туалет. Ополоснул лицо холодной водой, на всякий случай побрызгал на Серафимку. Тот зафыркал, несильно цапнул меня за палец. Шок понемногу отходил, внутреннее еканье по ухабам сомнения сменилось на ровную дорогу спокойствия.
– Вот и встретились, – сказал я зеркалу. – Вот и встретились. Ты!
– Ты! – крикнул мне из бара Джимми. Видимо, он услышал меня.
Я засмеялся, вышел и сел за столик.
– Хорошо, – сказал я. – Но так или иначе нам нужен еще кто-то третий для круга.
– Третий уже есть, – хитро улыбнулся Джимми. – Маргариту знаешь?
– Марго?! Марго не согласится. Я уже пробовал.
Сумасшедший Джимми достал мобильник, набрал номер и включил громкую связь.
– Здарова, – лениво протянула Марго. – Чего тебе?
– Хотел узнать, не передумала ли ты насчет участия в ритуале?
– Неа. А надо было?
– Быть или не быть?! – воскликнул Джимми и повесил трубку.
Я восторженно похлопал его по плечу.
– Как ты это сделал, старик?
– Это не я, Степа. Это сделал ты. Ты. Она ничем не интересовалась и почти не выходила из дома, не колдовала уже неизвестно сколько. А теперь смотри, бубен у нее даже новенький есть. Согласилась войти в круг почти сразу…
Марго. Джимми подобрался ко мне через Марго. Джимми подобрался ко мне через племя хорька. Джимми подобрался ко мне через Нину. Я – марионетка в руках Джимми. Это сложный танец, а он – дирижер. Он собрал круг шаманов с помощью меня.
Я сжал руку в кулак.
– Ты понимаешь, что ты сделал? – спокойно спросил я. – Нельзя вот так играть людьми. Ты понимаешь, что я тебя сейчас по морде ударить должен?
– Бей, – спокойно ответил Джимми и наклонился ко мне. – Но попробуй сначала понять меня.
Я поднял руку, попробовал замахнуться. Рука дрожала.
Осень, Серафим, холодная зеленая рвота на стенах переулков. Серые небеса, серые лужи, серые стены. Степа, ты нужен кому-то? Только ветер в ответ, ветер и дождь, и снова одиночество в аллеях парков, снова это скитание из ниоткуда в никуда.
Кровавая полоса.
И потом все это: друзья, идея, любовь. Может, я тогда все-таки умер? Может, я до сих пор лежу перед зеркалом в своей холодной тесной комнатке в луже крови?.. Племя хорька, Маргарита, Песий Бес, тотем, белый таракан, первое камлание, общие темы с отцом и – даль, радужный даль, я наконец смог рассмотреть его, я видел его отчетливо и ясно, впервые, наверное, в своей жизни.
Я разжал кулак и протянул Джимми ладонь. Он пожал мне руку.
– Завтра ночью, – сказал он. – Мы замкнем круг и нанесем критический удар.
Период полураспада
Я практически не спал всю ночь. Ворочался в полубреду, отмахивался от призраков прошлого, звал Серафима. Серафим был рядом, он лежал под боком, но во сне находился где-то кошмарно далеко, во сне он никак не мог мне помочь. Снились мне какие-то запутанные черные руины и отцовский голос: давай, Степа. Давай же. Попробуй вызывать духов – это элементарно. Бить в бубен – это просто. Давай же, у тебя получится…
– Не получается, пап… Я не могу.
Это я сказал вслух. Поднялся, вытер холодный пот со лба. Меня знобило.
Я прошелся по квартире, выпил одиноко стоявшую в холодильнике банку керосин дринка. Дома никого не было. Ящик, очевидно, ночевал у Элли, Александр – у Даце, а заходить в темную, пустую комнату Бори мне было страшно. Почему-то казалось, что оттуда до сих пор доносится его тоскливая, тяжелая мелодия. Я позвонил Марго.
– Ммм? – промурчала она. – Скучаешь?
– Можешь честно ответить?
– Ну.
– Ты любишь меня?
Марго замешкалась.
Ты не любишь меня, верно? Ты не любишь меня?
– Я никогда никому этого не говорила. Ты хочешь вот так…
– Прости.
– Ложись спать. Завтра ритуал сложный.
Я лег в кровать, но все равно до самого утра заснуть не смог, так и отвалялся. Хотел еще позвонить отцу, но передумал: пора уже начать самому разбираться.
С восходом солнца мне полегчало. Я раздвинул шторы, и радужный даль слабо, но уверенно вошел в комнату. Все было так же, как и в тот день, когда я видел его отсюда впервые: туманная пелена, редкие машины на дорогах, высоченная труба и нежный поцелуй небес надо всем этим, и по фигу, что кризис.
Я обнял Серафима и наконец уснул, уснул так крепко, что проспал почти весь день.
На улице уже темнело: пора было готовиться к ритуалу. На всякий случай я все же позвонил отцу, спросил, как проходит ритуал, чего делать и как.
– Это слооожно, Степка, – ответил отец. – Ты такое не осилишь. Ты даже круг не соберешь.
– Круг уже есть. Так что с ритуалом?
Отец тяжело вздохнул.
– Это целая история. Такое раз в сотню лет бывает. Сначала фигуру сложную чертят, навроде круга магического, особливо по числу собравшихся шаманов. Потом все садятся в круг, начинают в бубны бить. Что-то вроде массового камлания происходит, только немного по-другому. Когда камлаешь – поешь о своем, а тут надо всем вместе, на одной ноте, в одну душу запеть, воедино слиться. Образуется такое сверхсущество, превосходящее по мощи многих духов, этакая гидра шаманов. Выгибается в тонкий мир, потом во внешний, в самый высший слой и тянет духов стихий, самых могущественных, каких можно, тянет в воронку и просит помочь. Духи, если правильно ритуал проводить, помогают. Понимаешь?
– Понимаю.
– Степка, только ты сам ведь знаешь, ты ведь…
– Знаю, пап.
Он снова вздохнул.
– Удачи, сынок, – сказал он.
Я заварил кружку кофе и сел на кухне. Серафим подкатил ко мне мячик, и я раза два бросал его, а он приносил. Я курил трубку, настраивался. Почему-то страшно не было, почему-то я был уверен, что справлюсь.
– Слушай, Степ, – тихо позвал Ящик. – Я понимаю, ты сейчас ритуалом своим занят, обдумываешь все, но тут одна проблема насущная появилась.
– Какая проблема?
Ящик вошел в кухню и сел рядом.
– Нам без Бори за квартиру платить труднее будет, понимаешь? Больше с каждого получается. И комната одна пропадает. Но я так подумал: вы же с Александром в одной вместе живете, кто-то из вас может занять Борину. Только я вождя найти не могу, трубку не снимает.
– У Даце, наверное, застрял, – кисло улыбнулся я. – Намного больше платить придется?
– Порядком.
– Давай после ритуала решим.
Ящик кивнул. Допив кофе, я засунул в карман куртки бубен, усадил за пазуху Серафима и вышел.