Генеральная ассамблея была далеко не единодушна. Спербер, Полани и Силоне выступали в защиту Джоссельсона и Ханта и настоятельно убеждали ассамблею занять «позицию борьбы». Спербер произнёс речь в стиле; «К чёрту всё это, нас не должно заботить, что говорит «Нью-Йорк Таймс»! Мы помогли выстроить всё это и управляли этим в течение 15 лет, мы имели дело с более жёсткими вопросами в нашей политической жизни, чем сейчас, поэтому давайте продолжать как прежде» [1014]. Но не все его поддержали, особенно Арон и Эммануэль. Репутация французов, принадлежащих к организации, которая базировалась в Париже и теперь была скомпрометирована связями с американской разведкой, сильно пострадала. «Они имели огромную долю в деле» [1015], - позже сказал Хант. Арон был так сильно раздражён, что ушёл со встречи, громко хлопнув дверью.
Время подошло к обеду, но решение так и не было принято, и по предложению Масани они сделали перерыв. Возобновив работу после перерыва, заседание тянулось до шести часов, когда наконец Набоков и де Ружмон вышли к Джоссельсону и Ханту с проектом заявления ассамблеи. «Они зачитали его вслух Майклу, мне и Ханту, - сказала Диана, которая оставила Дженнифер с подружкой восхищаться её новой балетной пачкой, а сама пришла к мужу. - Это был позор. Никакого упоминания о вкладе Майкла и Джона. Майкл и Джон встали, побледнев, и вышли. Николай и Дени спросили меня: «Что вы думаете?». Я ответила: «Думаю, что это отвратительно». Полагаю, в тот момент я плакала» [1016]. Почему, спрашивала Диана сквозь горькие слёзы, не было никакого упоминания о преданности Майкла Конгрессу, его непоколебимом служении принципам свободы культуры? Почему они проигнорировали тот факт, что без Майкла и Джона действительно не было бы никакого Конгресса вообще? Так интеллектуалы отплатили человеку, которому они все были обязаны? Подхватили подолы и побежали при первом же признаке проблемы? Неужели никто не был готов остаться и бороться?
Набоков, человек ярких жестов, схватился за грудь: у него случился сердечный приступ, а может, он притворился. Кого-то отправили за стаканом воды и аспирином. Его сильное волнение в тот момент, помимо приступа, было искренним. А чего, собственно, ожидал Майкл? Они были его друзьями, а он водил их за нос все эти годы. Он скрыл факт, что являлся сотрудником ЦРУ и что Конгресс за свободу культуры был плодом тайной деятельности ЦРУ. Из какого металла он был сделан, чтобы теперь показывать такой праведный гнев? Неужели он действительно полагал, что против него совершили больший грех, чем он сам? Неожиданно Набоков, чьи успехи были так глубоко связаны с Джоссельсоном, увидел ситуацию более ясно. Это было жизнью Майкла, его верой - всё, что он имел. Ничего другого у него не было.
Набоков и де Ружмон, испуганные предположением, что они вели себя слишком грубо, пообещали Диане, что убедят Генеральную ассамблею переделать заявление. Успокоенная Диана вышла, чтобы найти Майкла и Джона. Некоторое время спустя они вместе слушали пересмотренное коммюнике. На следующий день заявление было опубликовано в мировой прессе.
«Генеральная ассамблея... выражает глубокое сожаление, что переданная ей информация подтвердила сообщения об использовании средств Центрального разведывательного управления США... и что директор принимал такую помощь, не ставя в известность своих коллег. Ассамблея гордится достижениями Конгресса, начиная с его учреждения в 1950 году, и выражает свою убеждённость в том, что его действия были полностью свободны от влияния или давления любых финансовых покровителей, и в верности принципам независимости и единства всех тех, кто с ним сотрудничал. Ассамблея жёстко осудила действия ЦРУ, которое намеренно ввело в заблуждение указанных людей и заставило подвергнуть сомнениям их достижения. Результатом таких действий стала компрометация интеллектуального дискурса. Ассамблея полностью отрекается от применения таких методов в мире идей... Ассамблея рассмотрела поданные заявления об отставке [Майкла Джоссельсона] и [Джона Ханта] и вновь выразила им свою благодарность за то, что, несмотря на трудности, возникшие из-за способа финансирования действий Конгресса, они сохраняли полную независимость и интеллектуальную целостность организации, и попросила их продолжить выполнять свои обязанности» [1017].
1017
General Assembly of the Congress for Cultural Freedom, Press Release, 13 May 1967 (CCF/CHI).