______________________________________
Завтрак. Три треугольника арбуза, одна чашка кофе, один стаканчик йогурта, одна баночка меда. Вот что ели они. Другие люди ели клубничный пирог-кростату, или цельнозерновые круассаны, или, боже упаси, яйца пяти способов приготовления с мясным ассорти. Стекались люди с древнеримской вечеринки, похмельные и победоносные. Привет Гарри, привет Лорди. Я проснулась с ячменем на глазу. Болит ужасно. Нет, раньше никогда такого не было, какого черта вдруг вскочило сегодня? Вчера их увеселения проходили в шатре на террасе. Теперь там было тихо, пусто и тоскливо, жерди, увитые плющом и усеянные бледными цветочками. Они говорили о сгоревшей многоэтажке. Я видела ее, когда ехала по Вествэй, она стояла вся черная, сказала женщина с ячменем. Сколько людей умерло, восемьдесят, восемьдесят пять? Еще неизвестно. Когда огонь такой температуры, тел не остается. А как же кости? Я думаю, опознают по зубам. Муж Кэти затолкал в рот сразу несколько виноградин. Он слушал другой разговор, между постояльцем и адвокатом-итальянцем. У меня католическое воспитание, Опус Деи, я знаю, о чем говорю, сказал адвокат. Мафия, ответил постоялец, и адвокат размашисто пожал плечами.
Спустя несколько минут Кэти лежала на шезлонге и оценивала свои жизненные решения. Всё не так плохо. Ей сорок, у нее маленький бриллиант на правой руке, она смотрит на гору, никто не мешает ей жить. Она совершенно одна, но при этом плотно окружена. Прошлым вечером перед вечеринкой у них с мужем состоялся серьезный разговор о браке. Мне не нравится необходимость находиться рядом, сказала она ему. Но почему, спрашивал он без конца. В чем причина этого чувства? Не то чтобы у этого чувства может быть причина, если только не считать цветы причиной аллергии на пыльцу. Она просто чихает, и всё, просто ей нужно семь часов, недель, месяцев, лет в день в полном одиночестве, ей нужно тралить дно океана, поэтому она столько времени проводит в интернете. То есть тебе нравится говорить, но ты не любишь, когда тебе отвечают, резко сказал муж, но дело было не в этом. Просто она не знала, как уживаться с кем-то рядом с собой, особенно во время сна. Она мостилась на краю кровати, она старалась изо всех сил. Через две недели она официально принесет клятву на языке, столь же чудовищно обтесанном и потенциально высокомерном, как лейбористский манифест Эда Милибэнда, высеченный на каменной плите. Где та плита, задумалась Кэти. Ее тоже измолотили в щебень? Все ли дороги Англии вымощены памятниками, которые общество признало токсичными? Она залезла в интернет. Плита «ЭдСтоун» стояла в саду ресторана «Айви». Я обещаю контроль иммиграции, я обещаю доступное для покупки жилье и улучшение условий аренды, я обещаю, что Национальная служба здравоохранения обеспечит каждого пациента приемным временем, я связываю себя узами со страной, где уровень жизни каждого следующего поколения превосходит уровень предыдущего. Сколько так будет продолжаться, по их мнению. Кэти, разумеется, хотела, чтобы служба здравоохранения никуда не девалась, но была уверена, что к ее старости люди будут питаться объедками на свалках, пытаясь укрыться от невыносимо палящего солнца. Дело сделано, всё кончено, нет никакой надежды. За неделю до ее отъезда из Британии кусок размером с Делавэр откололся от шельфового айсберга Ларсен С и уплыл прочь. Мексиканский залив полон мертвой рыбы, по океану кружит гора мусора, через которую пешком идти неделю. Она старалась умерить пристрастие своего мужа к сушильной машине, она избегала перелетов дольше восьми часов за раз, но даже сейчас, просто лежа на спине, она наверняка чему-то причиняла вред. Какое расточительство, какое преступление – рушить мир, где растет такое изобилие цветов. Кэти злилась, что ей приходится жить на закате планеты, но она не могла не чувствовать любопытства, ей интересно наблюдать за тем, как люди, она сама в том числе, компульсивно оскверняют собственное гнездо.
Кэти приснился ее бывший любовник, и она решила написать ему по электронной почте. Она старалась звучать непринужденно, желая показать ему, что у нее всё хорошо. В Тоскане жарко, писала она добродушно. Наведайся к нам, когда вернешься. В последний раз она виделась с ним в баре кинотеатра. Она выпила пиво, он выпил кофе. Мне нужно идти, сказал он, у меня чай с королем Испании. Кэти засомневалась, но, придя домой, погуглила и обнаружила, что король Испании правда в городе. Это было несколько недель назад, и в письме она написала всего два предложения, но бывший ответил так, будто она только и делала, что три месяца донимала его. Он сообщил, что не знает ничего об этой области Италии, выразил беспокойство по поводу лесных пожаров и сказал, что увидится с ней осенью. Засим исчезаю, написал он в конце. Без конца исчезать для Кэти – ее карьера, вся ее жизнь, ее искусство, и ее взбесило, что кто-то ее в этом обошел. Я В ДРУГОЙ СТРАНЕ, кричала она своему мужу. Я УЖЕ ИСЧЕЗЛА. Почему он вечно пытается ИСЧЕЗНУТЬ БОЛЬШЕ МЕНЯ. Она очень разозлилась. Почему ты так переживаешь из-за Себастьяна? – резонно спросил муж. Она попыталась объяснить: не то чтобы она скучала, не то чтобы он ей даже нравился, просто она постоянно чувствовала, будто он ее переиграл. Однажды она снимала фильм с мужчиной, с которым она имела / не имела интрижку. Фильм назывался «Синяя пленка». Она была образцом недосягаемости, она не сдалась ни на половину, ни на четверть, ни на восьмую дюйма. Все карты были у нее на руках, она сосала его член, пока он запинался и спотыкался, затем под ее руководством он сносно удовлетворил ее рукой, не так, не так, быстрее, выше, точнее. После он был совсем разбит, а она сидела на диване, хладнокровная и торжествующая, наконец-то, думала она, удачные отношения.