Ну и что, если зараженные? Да мне плевать с телевышки! Они же гражданские, понимаешь, гражданские!
Да, убийцы в униформе всегда оправдываются: карантин, защита населения, пожертвовать немногими ради многих и прочее дерьмо с прицепом. Слушай сюда, Роджер: этих дятлов совсем не терзали угрызения совести за «необходимое зло», какое им, бедняжкам, приходилось причинять. Они ржали! Они в стрельбе практиковались по гражданским!
Конечно, на этот случай есть глушилка для мозгов, трюк старый как мир и действенный: научиться не звать их «гражданскими», не знать их имен. Трудно убить подобного себе. Мы изо всех сил стараемся не убивать подобных себе. Мы не людей убиваем, а «террористов», «ниггеров», «чалмоголовых». Эй, Роджер, знаешь, как они звали зараженных гражданских там, в зоне? Пицца-бомбы, пузыри дерьма. Это потому, что бедолаги взрывались, когда в них пуля попадала, у них внутренности все мягкие были, будто у фрукта гнилого.
Когда я впервые зараженных увидел, так и подумал: грибок инопланетный или вроде того, ну как плотоядные бактерии, некротизирующий фасциит. Но это еще не все. Зараза не просто превращает человека в ходячий комок опухолей. Она перепрограммирует мозг, дает цель. Дает то, ради чего жить и умирать. Поглядеть на кое-кого из этих несчастных, так заражение – лучшее, что с ними в жизни произошло.
Иногда я им почти завидую.
Конечно, в зоне ошивались не только «целлюлиты». Там и нормальные ребята работали. Я то полицию военную видел, то медиков из «Красного Креста». Вмешаться пытались, увещевали. Дескать, парень, не ходи туда, там мясорубка, если пойдешь, осьминожка тебя скушает. Но зараженные внимания не обращали. Они хотели идти к осьминогам, хотели, чтобы их сожрали, будто каждому выпал счастливый билетик – дойти и сесть по правую руку от Иисуса Христа в невообразимо великой послежизни. Я даже видел парочку трясунов Библией, гребаных миссионеров, прошмыгнувших в зону на свой страх и риск. Было почти забавно наблюдать, как они пытаются уберечь от спасения несчастных обреченных бедолаг, уже попавших на вполне заоблачные небеса. Но эти громилы из ЦЕЛЛ, они уж точно души спасать не собирались. Только и хотели пристрелить кого-нибудь, не способного дать сдачи.
И как ты думаешь, что я сделал? Мы ведь должны защищать гражданских. Это ж профессиональное, в уставе прописано. Ну так я работу свою и сделал. Я этих недоносков разнес на мелкие вонючие клочья с величайшей злонамеренностью и непременно сделаю это снова.
Без приказа, говоришь?
И это все, в чем ты можешь меня упрекнуть?
Так или иначе, двигаюсь я, приближаясь к Голду! Он сказал, в подземке безопаснее, я и попробовал спуститься в метро. Не все зараженные становятся «пилигримами», и не все лезут на улицы. Некоторые сохраняют достаточно здравого смысла, чтоб перепугаться чуть не до смерти, другие хотят просто забиться в угол потемнее и тихо сгнить. В подземке их полно: всхлипывающих, мучающихся, рассказывающих любому готовому слушать, что им уже легче, что завтра к этому же времени они будут веселы и здоровы. Кто-то выглядит вполне нормально, кто-то – немногим лучше, чем бесформенные, булькающие комки слизи. И повсюду быстрое шуршание, повсюду носятся похожие на клопов твари вроде той, какую я раздавил в дезинфекционном туннеле. Они перебирают членистыми серебристыми ногами, «тук-тук-тук» по камню, подскакивают, втыкают в тела иглы-рыла. Наверное, впрыскивают кислоту или пищеварительный сок – высасывают не кровь с кишками, а что-то вроде гноя или семени. Раздавишь – брызгают гноем. Гнусные мелкие твари, прикончить их легко, пальцами можно раздавить. Но их столько! Тратить на них время и силы бессмысленно.
Меня хватило минут на пять, я пробрался к ближайшему выходу, выкарабкался на свет божий и оказался на пешеходном мосту, на уровне третьего этажа, соединявшего офисные высотки. Я был уже на середине и вдруг вижу: целый взвод «целлюлитов» несется по улице, тряся пушками. Не успели начать стрельбу, как я уже на брюхе и невидимый и успел отползти метров на десять, а потом дошло: «Они ж не в меня стреляют!»
Затем что-то врезается в мост, я в мгновение ока на земле, валяюсь на улице и про наемников забываю начисто.
Весь экран так и полыхает красным, я на спине, засыпанный и придавленный, меня подстрелили, сшибли, завалили, но никто не подходит, чтоб прикончить, я всего лишь случайная жертва. Настоящая цель воет в десяти метрах над головой, и если б я даже не смотрел на нее, если б даже ослеп, все равно бы узнал: этот вой я уже слышал восемь часов назад, отчаянно стараясь выжить, плавая в бухте среди трупов своих товарищей. Те же две светящиеся подковы торчат по бокам. Может, что-то вроде антигравитаторов, движков, создающих подъемную силу. Между ними два ряда модулей, размером и формой похожих на строительные бетономешалки, цилиндры с конусообразными верхушками, точно яйца в лотке. Летучая штука трясется и дрожит, дергается туда-сюда, и, чужепланетная она или нет, можно определить точно: подстрелили ее. С таким же успехом она могла бы копотью в небе выписывать: «Вашу мать, меня трахнули!»