Баррикада передо мной рассекает пополам Брод-стрит. Ближайший дождевой слив – метрах в двадцати от массивных ворот из гофрированного металла. Поверх них – бегущая по экрану надпись большими печатными буквами: «В Нижний Манхэттен прохода нет». Я сдираю решетку со слива и прыгаю вниз. Через пять минут я, укрытый невидимостью, стою, прижимаясь спиной к фасаду сберкассы на углу Ист-стрит и Хьюстон-стрит, слушая шум вертолетов и работающих вхолостую бронетранспортерных движков.
Эх, парни, насчет карантина с изоляцией вы слегка недосчитали.
Кажется мне, раньше там была площадь с кафешками и магазинчиками. Теперь – дымящаяся дыра, будто макет разодрали пополам, открыв изломанные ярусы подземного гаража. Если корабль и лежит там, внизу, мне его не разглядеть. Но замечаю три цилиндра, какими был утыкан корабль: один вдавился наполовину в асфальт, второй зарылся в клумбу, третий расплющил вдрызг дюжину столов маленького открытого кафе. Обдери чуточку инопланетного глянца с них – и точь-в-точь бетономешалка с грузовика. Над площадью висит вертолет, качается туда-сюда, перед рестораном стоит парочка транспортеров, на той стороне кратера у входа в лифт громоздятся полдюжины ящиков с амуницией и снаряжением – наверное, этот лифт был главным пешеходным входом на парковку, пока цефовский корабль не устроил проветривание. По периметру бродят с дюжину «целлюлитов». Еще несколько волокут из бронетранспортеров ящики к лифту.
Время невидимости кончается. Я снова прячусь за угол, а Голд нудит, требует, чтоб я проверил те бетономешалки, дескать, нужны образцы тканей от погибшего экипажа.
Ну да, а дюжине разнокалиберных наемников нужен я, пусть у них под ногами и похоронено летающее блюдце. Я ж слышу: «Ребята, будьте начеку, как бы не появился этот засранец Пророк. Если про него правду говорят, он опаснее инопланетян».
Что ж, включаю невидимость, прохожу десять метров до знака «Дешевая парковка: въезд», перепрыгиваю через ограждение и оказываюсь перед уткнувшимися друг в дружку носами «таурусом» и «малибу» – так и не выяснили, бедняги, кому проехать первым и в какую сторону. Я решаю рискнуть и дать комбинезону подзарядиться, пока ничего не подозревающие наемники у меня над головой заполняют эфир болтовней.
– У тебя сканер берет что-нибудь?
– Не, похоже, твари катапультировались перед падением. Подождем, пока явится команда зачистки.
– Если катапультировались, то куда подевались?
– Хороший вопрос.
Да уж, хороший. Я обмусоливаю его, включив невидимость и направляясь вниз по съезду. Если бетономешалки пустые, может, спуститься и попытаться проникнуть к кораблю с нижних уровней гаража? Когда Н-2 перехватывает действительно важный кусок разговора, я уже глубоко. Еще немного – и пропустил бы.
– Черт, эта дрянь глубоко залетела – ее только через шахту лифта и достанешь.
Ага.
Хорошие новости: может, таки добуду Голду его образцы. Надо же: «Вон он, шанс остановить инфекцию – а возможно, и все вторжение». Бла-бла-бла.
Плохие новости: вход в шахту лифта – на другой стороне площади, рядом с толпой кровожадных наемников, а по соседству с ними – куча патронов и снаряжения. Наемникам же приказано валить меня изо всех стволов, как только попадусь на глаза.
Новости еще хуже: слышу шаги по меньшей мере четырех человек, подходящих к въезду снизу, и я ну никак не успею выбраться наверх за время невидимости.
Ей же ей, нравится мне, когда остается один-единственный выход. Никаких тебе мучительных сомнений.
Они слышат меня перед тем, как увидеть. Невидимость хороша, но она не глушит звук сапог по бетону, топающих на скорости тридцать миль в час. Наемники замолкают, выставив пушки, но я уже рядом, луплю по их кевларовому тряпью из дробовика, бью прикладом по блестящим серым шлемам, хватаю одного за глотку, швыряю и смотрю, как он ударяется об опору, скользит вниз и мгновенно превращается в кучу изломанного хлама.
Снизу, от гаража, доносятся панические вопли. В эфире тоже вопят – помощи просят, знают: я по их души пришел.
Но я не тороплюсь. Снова делаюсь невидимым, меняю дробовик на недавно осиротевший автомат и направляюсь наверх. Комбинезон работает в режиме усиления. Я двигаюсь очень быстро, а еще энергия расходуется и на невидимость – через три секунды батареи опустеют. Нет, через две: я прыгаю на усилении через подкрепление, спешащее вниз по пандусу, шестеро придурков, торопящихся пострелять, не видят, как я подбежал, и не видят, как я убежал, хотя последний могучий прыжок опустошил батареи вконец, и являюсь я во всей красе прямо над их головами. Они-то неслись, глядя вниз, ожидая встречи со мной, не озираясь, а я уже на поверхности. И вот там-то меня ожидает теплая встреча: вертолет над головой, и орава недоносков бежит по краю кратера, тряся пушками (два, четыре, семь, восемь, девять – БОБР насчитывает девять мишеней и тут же вешает треугольнички-целеуказатели на каждую, любезно отмечая расстояния). Я виляю, пригибаюсь, но все равно в меня попадают, и, хотя комбинезон с повреждениями справляется, на это уходит энергия, полосочка заряда замирает, батареи еще пусты.