- Эй! Привет! - негромко позвала девочка. Существо зашипело и спряталось. Пепе приняла легкое касание его страха. Осторожно, боясь разрушить возникшую связь, она мысленно прикоснулась к красно-коричневому меху, стараясь сделать это касание нежным и теплым. Существо выглянуло снова. Осторожно, по одной, выставило конечности и вытянуло круглое тело из-за укрытия. Так и стояло, покачиваясь на тонких ножках, пока Пепе не шагнула наружу. Пугливый пришелец, на вытянутых ногах, был ростом повыше трех метров, а Пепе едва доросла до полутора. Их разделяли метров десять темного, непонятно чем покрытого пола. Пепе сделала шажок. Существо ответило всплеском опасения-любопытства, не двигаясь с места. Ещё шажок и ещё. Ей пришлось задрать голову, чтобы не упираться взглядом в черные, блестящие, словно под лаком, конечности. Существо затрепетало, мех заколыхался. Оно излучало любопытство и страх, попеременно. Пепе окружила себя ореолом тепла и уверенности и продолжила делать маленькие шаги.
Внезапно, все шесть лакированных конечностей темно-красного мехового шара подломились посередине, он присел и резко отпрыгнул в сторону и вверх. Пепе опешила. Теперь существо качалось на своих ходулях еще дальше от неё, чем было в начале. Пепе прикусила губу, стараясь не выпустить наружу собственный страх и нарисовала картинку - мохнатый шар и девочка идут вместе по красному коридору. Ответ пришел мгновенно: мохнатый шар скакал впереди, а девочка, ужасно гротескная, с вытянутой в дыню головой и короткими ножками, семенила следом. И коридор не был красным. Скорее голубовато-серым.
"Да! Хорошо" - ответила Пепе теплым прикосновением, и добавила вслух:
- Хорошо, идем.
Шар зашипел и прыгнул. Пепе двинулась следом.
Две недели! Две недели на огромном корабле Аурушш, а она так ничего и не поняла! Корабль летел. В той его части, куда у них был доступ - все исправно работало. Целые секции были отсечены громадными, как и все здесь, резными дверьми-гильотинами. Узоры на них поражали сложностью, изяществом и никогда не повторялись. Ей приходилось возвращаться в трюм снова и снова - есть и пить то, чем питался Аурушш, она не смогла. А запасы биомассы в автокухне капсулы, как и заряд энергокуба, подходили к концу.
Аурушш оказался милым, ласковым и... глупеньким. Пепе дала ему это имя, копируя звук довольного шипения Шара. Что должно было случиться с существами, построившими чудо техники и искусства, уносящее Пепе в неизвестность, чтобы оно опустилось до поиграть, попрыгать, поесть и поспать? Когда автоматика корабля разговаривала с Аурушш, тот, казалось, немного понимал сказанное. Но и только. Куда лучше он научился понимать картинки Пепе. Автоматика пыталась разговаривать и с девочкой, но ей, пока, удалось разобрать всего несколько простых понятий, из всей какофонии шипящих, щелкающих и цокающих звуков чужого языка. Аурушш, же, не говорил вовсе.
- "Открой" - выворачивая язык процокала Пепе, стоя у двери - гильотины, ведущей в трюм. Именно такие звуки произносила машина, перед тем, как открыть двери.
- "Цок-щелк-трам-тарарам" - ответила машина и дверь исчезла в далеком потолке. Таких, открывающихся, дверей было пять. На просьбу открыть остальные машина выдавала абракадабру, которую Аурушш понимал, как "нельзя", и замолкала. Пепе наскоро перекусила, нацедила воды из резинового носика "поилки" в большую чашу, которую нашла в одном из помещений, сгребла кирпичики хлебно-мясных, богатых белком и клетчаткой, сухарей и отключила подачу энергии в капсуле.
- "Открой!" - дверь поползла вверх. Пепе прошлепала босыми ногами по теплому полу широкого коридора, завернув на первой же развилке. Аурушш выскочил ей навстречу, приседая на своих ходулях, подставляя теплый пушистый бок. Пепе показала ему занятые руки и он послушно поскакал впереди.
"Бок - раздраженно подумала Пепе. - У него везде - бок, а на боку - рот, с мелкими, (всего-то в ее ладонь), острыми зубами. В два ряда. Штук по двести на каждой челюсти. Глаз, как таковых, нет вовсе, все сенсоры на кончиках шерстинок. И видит во все стороны. И при любом освещении. Непонятно, зачем ему вообще свет? Ноги (они же - руки) растут пучком из нижней части туловища. Тело - плотный шар. Мех сантиметров пятнадцать в длину, такой густой, что палец не пропихнешь. Рот, что твои ворота. Хорошо, что открывается только когда он ест. И ест он... мясо. Кровавенькое такое, даром, что из биомассы - ровные двадцатикилограммовые куски, могли бы быть филейной частью древнего ящера, да где же столько ящеров взять?"