Пепе несколько дней пыталась, так и эдак, объяснить машине, управлявшей кораблем, что ей нужна эта самая биомасса. Но тщетно. Машина ее не понимала. Она не была разумной, всего лишь запрограммированной. В отведенное время из панели в стене шлепались в длинный лоток два куска сырого, вонючего мяса. Один большой, а другой - совсем маленький... Где-то там, за гильотинами закрытых дверей, должна быть рубка, пульт управления и все остальное, но машина упорно отказывалась пускать туда Пепе. Аурушш больше не ходил с ней к тем дверям. Он-то понимал - нельзя!
Каких только теорий не настроила Пепе, относительно Аурушш и остальной команды корабля! Эпидемия, разгерметизация, всякие страшилки, которые только приходили на ум. Самым логичным объяснением происходящего ей показалось то, что Аурушш, как и она сама - еще ребенок. Или был им, когда случилась беда. И вот теперь они, двое детей, запертые в корабле, управляемом автоматикой, несутся черт знает куда... Эта капсула, конечно, была попросторнее первой, но что она станет есть через несколько дней? И пить? Помыться в воняющей аммиаком воде она еще могла, а вот мысль сделать глоток, даже не приходила Пепе в голову. Она шелушилась от этой воды снаружи, не хватало еще начать шелушиться изнутри! Длинные корабельные сутки подошли к концу - 32 часа, Пепе засекала. Освещение приглушилось с голубого до мягкого, красноватого. Аурушш возился в своем гнезде, натуральном, из веток, тряпок, какого-то странного меха, искусственного, по счастью. Пепе обычно укладывалась рядышком, на теплом пружинящем покрытии пола. Одеяло в такой жарище не требовалось, она и так разгуливала в майке и трусах и сама себе напоминала дикарку из мифических джунглей...
Но сейчас ей спать не хотелось и она побрела в "библиотеку". А как еще назвать помещение, заставленное стеллажами под пятиметровый потолок, с тремя мягкими, бесформенными пуфами, которые так любил Аурушш, и с рядами овальных дисков, с замысловатой вязью на торцах, сорок на пятьдесят сантиметров? Диски не открывались, вставить их было некуда, но единственное, что они ей напоминали - книги. Или громадные плоские инфокубы. Пепе, в очередной -- сотый? - раз обошла помещение, но, конечно, ничего нового не нашла. Вытянула с полки тяжеленький диск и плюхнулась на пуф.
- Да откройся, ты, наконец! - в сердцах воскликнула девочка и замерла, от внезапной мысли.
"Открой!" - старательно процокала она на чужом языке и диск послушно зажужжал у неё на коленях. Свет приглушился и перед ней развернулась голограмма, сопровождаемая щелчками, шипением и цоканьем очень приятного, не механического голоса.
Панорама звездной системы быстро приближалась, одиннадцать планет улетали за край картинки, по мере того, как вырастала, в центре, двенадцатая. Пепе смотрела, раскрыв рот. Окутанная желтоватыми облаками, планета стремительно надвигалась на неё. Под облачным слоем было маловато воды, или, что там за жидкость отсвечивала между огромными материками. Высокие - километры и километры - горные цепи разрезали сушу. Темно-коричневые и грязно-желтые леса тянулись вдоль побережий и рек. Очень петлявых, прорисовывающих материки странными узорами, рек. Все остальное пространство занимали пустыни, волнистые, обманчиво напоминающие застывший океан. Череда страшненьких обитателей этого мира, как сухопутных, так и морских, убедила Пепе, что мир неплохо изучен. Но, по какой-то причине, не заселен. Кто его знает, что за атмосфера рождает эти, всех оттенков охры, облака! А уж какие твари этим дышат! Пепе передернулась. Диск снова зажужжал, голограмма свернулась, свет вернулся к прежней интенсивности.
- " Щелк, цтак-цок, тра-та-та?" - заговорила, вдруг, машина.
- Не ц'так, - ответила Пепе. Она была почти уверена, что разобрала в непонятной речи именно это слово. И звучало оно вопросительно.
Машина разразилась еще более длинной тирадой, наградив Пепе, в самом конце "ц'так?"
- Нет, не ц'так! - помотала головой Пепе,всем своим видом выражая несогласие. Она не понимала ни слова, но радовалась, что машина снизошла до беседы.
Ответом ей послужил долгий прерывистый звук, больше всего походящий на удары колокола. Бомм-бомм-бомм...