– Очень вкусно, – зачем-то сказал Андрей, на самом деле не представляющий, с какими вкусами ему предстоит познакомиться.
– Ты как здесь оказался? К кому приехал?
Андрей, не успевший взять в рот ложку, положил ее обратно на тарелку и будто куда-то провалился. Его лицо выражало глубочайшее изумление, со щек спал румянец и нечто мрачное и тяжелое стало читаться в его широко распахнутых, устремленных в одну точку, глазах. Нася невольно посмотрела туда же, на пустой квадрат стены, но с недоумением отвела взгляд. Она прекрасно понимала, что причина депрессивно-напряженного взгляда находится совершенно не здесь, не в этой комнате, и ей эту причину ни за что не угадать.
«Как я здесь очутился?..» – было то, что внезапно открылось Андрею. Но от испытанного шока он не мог и слова сформулировать у себя в голове. Он просто горел острым ощущением безысходности. Ему все представлялось так, что он совершенно неожиданно провалился в этот диковинный мир из своего мира, дорогу в который он навеки позабыл. Да даже уже толком не мог вспомнить, откуда он, где его настоящий дом.
Эта беда обессилила его. И все осознание происходящего клубилось в нем редким дымом разгоревшегося костра. Дыма было мало, но жар, валивший от пылающих поленьев, был жгучей безысходностью – Андрей не представлял, что ему делать.
Нася начинала бояться затянувшегося состояния Андрея. Она все более напряженно и внимательно глядела на него, всматривалась в каждую образовывающуюся на его лице черточку, не упускала из виду медленные, непроизвольные движения рук, будто мешавших что-то густое и вязкое и, испугавшись вдруг упавшего на себя Андреиного взгляда, вздрогнула, подпрыгнув на стуле.
Андрей, которому снился сон, видел Насин испуг и слышал, как часто и шумно забилось ее сердце. А тот Андрей, что находился во сне, не понял даже, что Нася на него смотрела. Он всецело поддался своей проблеме. Именно проблеме, а не ее решению.
– Я… совсем потерялся. Не помню, откуда я сюда попал, – и совсем потерянно, виновато поднял на Насю глаза, – и не знаю, где я сейчас. Только тебя помню и все.
– Ты что, как Никитка? – встрепенулась Нася, но, кажется, пожалела, что так сказала.
– Как кто? – прицепился к чужому имени рассеянным, слабым вниманием Андрей.
– Не важно, – замотала головой она, – попытайся что-нибудь вспомнить, а я пока к деду схожу.
Нася выбежала из-за стола и, Андрей вдруг остался один. Разглядев перед собой завтрак, он принялся монотонно ложку за ложкой перекладывать кашу из тарелки в рот. Отдельным тусклым огонечком в его голове светилось – каша безвкусная. Но он это игнорировал. К нему постепенно закрадывалась мысль, что Нася ему обязательно поможет. Но именно не возьмет и что-то конкретное для него сделает, а невольно станет проводником к его памяти, то есть к его жизни, к самому началу его истории.
Незаметно для себя съев завтрак, Андрей, не торопясь, но целеустремленно, будто ему было крайне необходимо, вышел на крыльцо. Все вокруг было залито солнцем. Туман, в котором плавали острова, поредел. Он растапливался на солнце, расплескивался полупрозрачными легкими клубами по островам и светился теплым матовым желтым светом.
«К обеду растает…» – подумал Андрей и вздрогнул. Разве он собирался оставаться здесь?.. Но мгновенно успокоился. Он задумчиво, внимая своему желанию, всматривался в третий остров, поменявший цвет из серого в желтоватый. Туман, исчезая, выказал пятиэтажные здания, возле которых росли облетевшие тополя и казались Андрею ожившими. Не хватало только ветра, чтобы деревья зашевелили своими ветвями-лапами, наглядно показывая ему, что они живут. И, поняв, чего хочет, Андрей поспешил вернуться в дом.
Еще на крыльце ему будто бы почудился чей-то стон, но Андрей нарочито пропустил его. В доме он встретился глаза в глаза с Насей, которая увидев его, с печалью и непонятной Андрею надеждой заулыбалась ему.
– Ты уходил? – тревожно спросила она.
– Я спросить тебя хочу, – неуверенно начал он, потому как был не к месту со своей праздной, спонтанно родившейся любопытностью, – а тот островок…
– Не поняла, – Нася перестала смотреть на Андрея и без лишней суеты села пить поостывший чай с сухарями, – острова?.. Какие острова?..
– Ну, там в тумане!.. Мы с тобой смотрели…
– Это город, Эльтов. Просто он стоит на холмах. Никакой сказки.
Нася не сказала ничего особенного, а тем более плохого. Но таинственность, которой грезил Андрей, помрачнела. Плохо, когда на твой только-только родившейся энтузиазм тебе отвечают обыденностью или равнодушием. Это может подпортить вдруг возникшее желание свернуть горы или убережет от падения с той же самой горы (о чем можно никогда не узнать), или вызовет раздражение, с которым как бы назло всем тут же пойдешь изучать эти горы. Но при любом варианте настроение испортиться.