Андрей положил телефон на кухонный стол, где он и лежал, взял печенье из сухарницы и поспешил на улицу. Жуя, он чуть ли не вприпрыжку, сбежал с крыльца и громко, словно заразившись от Наташи, прокричал.
– Баб?! Ты где? – и пошел в огород.
– Что? – выпрямившись и перестав собирать огурцы, проговорила баб Зина. Она была увлечена сбором урожая, но нисколько не раздражилась, что ее отвлекли.
– Баб, Наташа звонила.
– Как дела у нее? – она машинально вытерла руки о подол халата и будто что-то стряхивая провела рукой по щеке.
– Она где-то через неделю к тебе собирается.
– Очень славно! – обрадовалась баб Зина и вновь принялась собирать огурцы в новое пластмассовое зеленое ведро.
– Баб, – бабушка Зина взглянула на внука, но продолжила заниматься делом, – я в город, то есть на квартиру надо съездить.
– Хорошо…
– Я к бабе Кати еще заеду, – на ходу выстраивал план Андрей и пошел в дом собираться. Про баб Катю он сказал для того, чтобы баб Зина не суетилась с ужином. Пусть в удовольствие малосолит огурцы.
Андрей энергично крутил педали велосипеда и точно знал, что теперь начнет рисовать. Он никогда не говорил и не думал даже у себя в мыслях, что он пишет картины. Пишут настоящие художники, а он лишь для развлечения, от того, что просто хочется – вот как например по настроению пойти на рыбалку или в лес по грибы – рисует. Но надо все-таки сказать, что рыболовом или грибником он был заядлым, то есть, если брался за картину, то и процесс и результат почти всегда радовали его.
Андрей, оставив велосипед у подъезда, зашел в дом. Запах ремонта и сырости хозяйничал в квартире. То был запах чей-то новой истории, новой жизни.
Андрею нужен был карандаш, без которого начать рисовать картину он не мог. С того самого волшебного весеннего дня, он так и не начал ее рисовать. И желание взяться за картину то возрастало, подпитываемое вдохновением, то практически исчезало, когда вдохновение куда-то вовсе пропадало. А сейчас перед его глазами стояли острова из сна и улыбающаяся Настя. Неясные сомнения покинули его сразу после телефонного разговора с Наташей. Будто всё лишнее, совсем ненужное отсеклось, само убралось и сознание прояснилось. И теперь ему нужен был только карандаш.
Карандаш, конечно, можно было купить новый. Но Андрею хотелось начать картину половинкой карандаша, который приносил ему удачу. Легко рисовалось этим карандашом и результат вдохновлял, радовал.
Со странным чувством прошелся Андрей по квартире. Ремонт был сделан, в комнатах стояла тишина. Андрей знал, что квартира скоро будет принадлежать другим людям и он к ней не будет иметь никакого отношения, и от того тишина вдруг начинала приобретать другой смысл. Как будто в ней заговорила грусть, заволновались воспоминания, повылезавшие из всех углов и тут же, как только Андрей открыл дверь, налетели на него странным ощущением легкой тревожности и светлой грусти. Он немного постоял в прихожей, из нее поразглядывал ту часть кухни, которую было видно, потом быстро заглянув на саму кухню, прошел к себе в комнату. Несмотря на то, что в комнате остались старый шифоньер и кровать, а все остальное было вывезено, Андрей здесь почувствовал себя как обычно, совсем комфортно. Может так случилось потому, что его комнату ремонт не потревожил?
Он быстро нашел карандаш и немного удивился, что тот лежал на подоконнике. Андрей с задумчивым лицом, повертел его в руке и убрал в рюкзак, потянувшись, открыл окно и впустил струю свежего теплого воздуха.