«Хорошо бы так никого и не встретить» – подумал Андрей. Ему захотелось по-тихому уйти из квартиры и перед собой сделать вид, что будто он и не заходил совсем. А еще никак не хотелось отвечать на расспросы о дальнейшей учебе, о переезде и о жизни вообще, которыми любили заниматься соседи, то есть соседка из квартиры напротив. Но видеть не хотелось не только ее, но всех вообще, просто ее и Лилю в особенности.
Андрей немного постоял у распахнутого окна, облокотившись руками о подоконник. Воздух улицы ярким контрастом выделялся на фоне запаха сырости и ремонта. Андрей с наслаждением вдыхал то один, то другой запах, которые не хотели смешиваться, и потоками вливались и выливались в комнату и из нее.
«Ну, всё, надо идти, пока никого нет» – решил Андрей, закрыв окно и оглянувшись почти в дверях на шифоньер. Он просто оглянулся, но что-то настольгическое, видимо это была вся масса прожитых здесь лет, навязчиво потянула его назад, в воспоминания, в прошлое. И старый шифоньер был кладезем воспоминаний. Секунда, две… и Андрей вышел в прихожую, полминуты и он садился на велосипед у подъезда, позабыв, что не хотел никого случайно встречать, но никого и не повстречав.
На Садовой улице, которая имела только таковое название, и не одной яблоньки по факту, Андрей заприметил Настю. Она шла впереди его по тротуару. Одуванчик ее волос он узнал с полвзгляда.
– Привет! – удивленно произнес Андрей, чуть обогнав Настю и легко спрыгнув с велосипеда.
– Привет, – больше его удивилась Настя, но быстро спрятала свое удивление и только добродушно улыбалась.
– Ты куда?
– Откуда, – шутя, поправила его Настя, – в магазин за горшком ходила. У тети Розы кот уронил с окна горшок с цветком. Горшок был старый из пластмассы и раскололся.
Андрей шел рядом с Настей, везя велосипед сбоку от себя по самой разбитой части тротуара. Велосипед подпрыгивал на каждой кочке и вилял задним колесом на каждой ямке, в общем, мешался. Андрей внимательно слушал Настин пересказ о разбившемся горшке. Настя, видя, что ее слушают и с усиленным вниманием на нее смотрят, вдруг замолчала. И как только решилась вновь продолжить говорить дальше, услышала вопросы Андрея.
– И тебя послали за новым горшком? Коту, наверное, хорошо попало?
– Коту? Да, нет… Он убежал куда-то. Тетя Роза сказала, что все равно горшок менять нужно было. А я заодно город посмотрела.
– Да здесь как раз ничего интересного и нет. Самая скучная часть города.
– Да, – самую малость огорчилась она, – а мне фонтан довольно милым показался, – как бы оправдываясь, что чего-то она да и увидела, сказала Настя.
– В той части города, – он повернулся и показал куда-то влево, – есть, во-первых, усадьба-музей восемнадцатого века, во-вторых, неплохой конный клуб.
– И правда, интересно. Обязательно!.. Обязательно нужно будет туда сходить, – и, спохватившись, прерывая, начинавший становиться все более интересным разговор, спросила немного невпопад, – А ты откуда едешь?
– С квартиры, кое-что забрать нужно было.
Дальше шли и говорили о совсем скучных и повседневных вещах, иногда шли молча, но усилено пытаясь найти хоть какой-нибудь предмет для разговора. И такое рутинное общение начинало надоедать, но что нужно было сделать, чтобы зажечь диалог, в котором слова льются легко, складно, совершенно нужные, понимаются собеседником и понимаются как нужно, оба не знали. Была в этом натянутом прерывистом разговоре некая неправильность и избавиться от нее, казалось, не было никакой возможности.
Настя неслышно глубоко вздохнула и посмотрела направо. Там, на противоположенной стороне улицы у подъезда многоквартирного дома происходило какое-то непонятное движение. Настя замедлила и без того неспешный темп ходьбы и остановилась совсем. Улица была достаточно узкая, с редким движением машин, потому слышно и видно было все четко и ясно. Андрей также остановился, всматриваясь в еще не ясное действие.
У открытой подъездной двери стояла девочка лет пяти и, повесив голову, кажется, что-то тихо говорила. Над ней, словно само безобразие и готовый кошмар для детских снов склонялась женщина, одетая в грязный рваный балахон – трудно было понять, то было раньше трикотажное платье или же халат – и с копной свалявшихся, невесть чем заделанных, длинных густых волос на голове.
– Это не может быть ее дочь… – рассуждала вслух Настя.
Андрей покосился на Настю, мысленно соглашаясь с ней.
Девочка была чистенькая и аккуратная. В розовой маечке, шортах, сандаликах, с небольшим хвостиком светлых волос.
– Сколько раз я тебе говорила… – поучительно, с громкими выкриками, свойственными подвыпившему человеку, выдавала женщина, – …говорила тебя, не трогай котенка! Он боится тебя! Ты пугаешь его!..