Девочка уже и не пыталась защищаться, молча выжидая конец безрассудного разговора. Насте показалось, что ребенок находиться на грани и вот-вот отчаянно заплачет.
– Она ведь сейчас заплачет… – еще одна мысль вслух.
В Андрее, спокойном и рассудительном, начало подниматься жгучее и злое, требующее немедленного выхода наружу, чувство. Настя, стоявшая рядом, повернулась и внимательно посмотрела на него. Андрей молчал, но решимость диким огоньком сверкала в пристально направленных на женщину и девочку глазах. Настя на секунды перестала смотреть в сторону подъезда и, не моргая уставилась на Андрея. Невольно она впитывала в себя его воинственный дух. И без того взволнованная, подпитываясь эмоциями Андрея, Настя была готова сорваться с места и что-нибудь сделать.
Когда же Настя напрягла ногу, чтобы ступить на дорогу, и была уверена, что Андрей двинется вместе с ней, у подъезда произошли изменения.
– Что ты ребенка до слез доводишь! Сонечка, девочка, не плачь моя хорошая!.. Ну, невозможно же, невозможно!..
Это была мама ребенка. Она вышла из дома минутой позже и пожалела, что отпустила девочку одну. Соседка, что временами злоупотребляла спиртным, была женщиной скверной и могла придраться к человеку на пустом месте. А уж начать учить правильному поведению детей, думая, что воспитывает их, она очень любила. Но сейчас, осталась недовольной, что ее нравоучение прервали. И затопав ногами на котенка-подростка, который тут же и убежал, стала всю свою злость выливать на него и окружающий ее несовершенный мир.
А девочка, держа маму за ручку и уходя все дальше от совершенно неприятной тетеньки, быстро забывала плохой эпизод и все больше улыбаясь, увлекалась разговором с мамой.
Настя начинала успокаиваться, а Андрей облегченно вздохнул. Ему не хотелось вмешиваться в минувшую некрасивую ситуацию, всей душой не хотелось. Но ребенок, которого обижали у него на глазах, наполнял его смутными противоречиями: и стоять дольше бездействия он не мог и не мог же делать такое усилие, чтобы сдвинуться с места.
Но Насти же показалось всё в несколько ином свете, чем было на самом деле. Она видела полное негодования лицо Андрея и его горящие глаза, и была же уверена, что какие-то доли секунды, которые в замедленном движении проходят рядом, и он пойдет защищать девочку. И только появление мамы ребенка помешало Андрею заступиться за девочку, в том Настя была безоговорочно уверена.
– А вы чего встали? Стоят тут и смотрят, будто им тут представление какое!.. – и женщина обрушила свой гнев на Настю и Андрея. И они оба, не желая связываться с ней, отвернулись от нее и зашагали дальше по тротуару.
Разговор их оживился на воодушевлении от только что увиденной сцены и еще присутствующего неприятного впечатления. Дурная картина, что не рисовалась с ее мировидением и жирным пятном, словно подарок от злого художника, навсегда сохранилась в памяти и несовершенный Андреем поступок не могли у Насти быстро выветриться из головы. Чем дальше они шли, тем больше минус в ее самочувствии преобладал над плюсом. И разговор медленно, но опять же начинал замирать. Нехорошо это было. Андрей все больше уходил в свои мысли, возвращаясь из них и теряясь, что рядом с ним идет Настя. А Настя все больше поддавалась влиянию дурной картины, что контрастом прокатилась по всей ее прежней жизни и мрак – она чувствовала, что он зарождается где-то глубоко в душе – начинал окутывать Настю. И ей тоже становилось не до общения с Андреем. Но заставив себя взглянуть на него, она улыбнулась и мысли, смешиваясь с фантазией, понеслись по совсем иному руслу.
Но все-таки у них получилось разговориться и довольно интересный, даже душевный диалог у них произошел. Предмет разговора – школьные мероприятия, друзья и интересные истории из жизни – ни к чему не обязывающий, но которым можно увлечься.
На перекрестке обезлюдившей дороги они остановились. Остановился Андрей, а Настя невольно последовала его примеру. Их разговор приутих. И только Андрей собрался сказать Насте, что ему еще нужно съездить к бабе Кати и, что вечером они еще увидятся, как случилось то, чего он никак не мог предположить. Да и Настя тоже с трудом могла объяснить хотя бы чего-то. И на перекрестке дороги, где Андрею нужно было ехать направо, а Насте идти прямо, она вдруг встала на цыпочки, вытянулась и поцеловала его. Короткий поцелуй, навеянный неуемной Настиной фантазии и чувством, которому, кажется, многие поспешили бы дать название – любовь.