Андрей сел на старый, но крепкий табурет. Ему все веселело и веселело. А Настя молчала, и на ее лице выступило ясно читаемое раскаяние.
– Итак! Сегодня у нас юбилейная игра. Не все знают, что это такое. Сейчас я скажу ее главное отличие от будничной игры. Так вот. Задание слабому звену не будет выбираться путем обсуждения и голосования. Награждать слабое звено будет тот, кто выиграет.
Все, за исключением Андрея и частично Насти, вслушивались в слова Аркадия, как в нечто магическое. Вот раз слово, два слово и чудо все ближе, все реальнее…
Андрея не интересовала та информация, что будто на серьезной лекции о серьезных же вещах рассказывалась. Он не придавал и малейшего значения ни слабому звену, ни награждению этого слабого звена и так далее, так далее. Как-то уж очень он расслабился, ушел в мыслях далеко и перестал уже удивляться Аркаше. Андрей вспомнил его по совсем незначительной черточке – своеобразному шмыганью носом. Вот только Аркаша повел носом, как у Андрея всплыла картина полугодовой давности. У подъезда дома, где жил Андрей, стоял подвыпивший нервный и крайне злой молодой человек. Он требовал, ругаясь наибезобразнейшим образом, увидеть и понянчить своего сына. На вышедшего из подъезда Андрея он сначала не обратил ни малейшего внимания, потом же, когда Андрей вышел на тротуар, нравоучительно выкрикнул ему в след:
– Вот смотри на эту тварь и призадумайся!
Андрей лишь обернулся и ничего ему не ответил. А только сообразил, что тварью Аркаша назвал Лилю, которая заплаканная и злющая чуть не сшибла Андрея с ног у самых дверей его квартиры. А чуть позже, вечером, услышал как Лиля громких шепотом, сидя на лавочке у подъезда, постоянно себя останавливая, чтобы не раскричаться на всю улицу, жаловалась своей подруге, которая была ей еще и как-то по родне, что приходил пьяный Аркаша и пытался выяснить отношения с ней и высказать свое право на ее ребенка.
Андрей в тот зимний вечер возвращался домой в хорошем настроении и, не витая в задумчивости, нечаянно услышал кусочек эмоционального разговора.
Андрей моргнул, как бы отбросив все лишнее, что сейчас вспомнилось и, подняв голову, стал исключительно внимательным. В нем поселился некий задор, которого Андрей никак не ожидал у себя обнаружить, но которому был рад. Настя сидела молча, но приободрилась, уловив перемены в настроении Андрея. Одуванчик ее волос был заделан в пушистый хвост, что будто светился в белом свете лампы. Андрей некоторые секунды полюбовался Настей, но не задержал на ней долгого взгляда. Сколько-то наивности и еще чего-то светлого было в ее милом неповзрослевшем лице.
У Аркадия в руках оказалась колода карт. Неизвестно по какой причине Андрей удивился, что игра в дурака все же состоится.
– Раздавать будет новенький, – сообщил Аркадий и через головы сидевших, через стол кинул карты Андрею.
Андрей поймал колоду и попал под пристальный, слишком много выдававший на показ, взгляд серых глаз. Ему сделалось неловко. Он подумал, что она чего-то ждет. Ждет от него, но не конкретно для себя, а для сегодняшнего вечера, для игры. А он, будучи еще в своем задоре, не знает, что должен совершить, чтобы оправдать ее надежды. Потому и руки у него начали потеть, и сердце застучало быстрее, и взгляд потупился.
Настя, против своей воли следившая за Андреем, резко, с шумом придвинула свой табурет к столу, сделала совершенно ненужные движениями руками, будто отгоняя мух от лица, поправила волосы, почесала у носа и вдруг притихла. Чего бы еще сделать она не знала. Да и что ей сейчас помогло?
Андрей открыл новую колоду, высыпал карты на ладонь и посмотрел, не осталось ли случайно в коробочке карт. Ловко, но с какой-то размеренностью, неспешностью он перемешал карты, внимательно, как показалось Насте, с наслаждением наблюдая за своими действиями. Она не сводила с него глаз, но хорошо развитым боковым зрением уловила, что Лена – тихая и спокойная девушка (исключительно такой ее видела Настя) – ревностно и горя от нетерпения смотрела на Андрея, и делала вид, что Насти рядом с ним нет. Настю неприятно задевал этот ничем не прикрытый взгляд. Ей было все равно в отношении себя, но не Андрея. Она пришла с ним в «Радугу» и от сей мысли невольно начинала чувствовать себя хозяйкой положения, оставляя Андрея за собой. Потому неясная для многих, но не для Лены, улыбка озаряла ее лицо.